Коварная любовь Джабиры
Шрифт:
Высокие стены защищали это странное место от уличной пыли и шума. Узкая улочка, по которой они только что шли, гудела от шума, а здесь слышались только плеск фонтана и шелест листвы. Сокол и его люди куда-то исчезли, и женщины остались одни, полные неуверенности и страха перед будущим.
Минуты позли как улитки. Наконец у одной из раскрытых клеток показался горбун, который знаками позвал Василике и Джабиру за собой.
Комната, в которой оказалась Василике, была светлой и просторной, но почти лишенной мебели. Только на широком диване возвышалась
Неведомо откуда появившиеся две умелые служанки раздели ее и искупали в бассейне, потом тщательно натерли ее тело благовониями. Когда Василике потянулась за своей одеждой, то обнаружила, что ее уже унесли. Новый наряд состоял из широких шелковых шальвар с поясом, вышитым золотой тесьмой, жемчугом и аметистами. Болеро глубокого фиолетового оттенка было густо расшито бриллиантами. Оно едва прикрывало груди, оставляя обнаженными ложбинку между ними и живот.
– Да, о подобной красе не смеют мечтать даже самые любимые кадины императорского гарема… – заметила Василике, рассматривая отражение в невероятно дорогом и поистине огромном ганзейском зеркале.
Длинные волосы Василике только расчесали, не укладывая в прическу, и они окутывали ее плечи и спину темно-серебристой вуалью. Джабиру одели в такие же одежды, только с менее богатой отделкой. Потом их накормили и развели по предназначенным для них покоям. Джабире предназначалась небольшая комнатка рядом с комнатой Василике.
Служанка, в голосе которой звучало искреннее сочувствие, посоветовала Василике немного поспать, чтобы набраться сил перед «приемом у господина». Девушка поняла, что ее ждет встреча с неизвестным, нанявшим убийц-туарегов. Но разве она могла уснуть, когда ей предстояло увидеть человека, который был для нее воплощением низости и жестокости?
Она уже устала от ожидания, когда неведомый хозяин наконец потребовал ее к себе. На этот раз за ней пришел мавр, который скалил в безобразной ухмылке безъязыкий рот. Он сделал знак рукой, и Василике последовала за ним. Ее сердце билось так сильно, что каждый удар гулко отдавался в ушах. Она покорно шла по бесконечным коридорам, последний из которых привел в огромный зал, служивший, по всей видимости, опочивальней, убранной с поистине варварским великолепием. Василике, пленница дворца самого базилевса, никогда прежде не видела и даже не могла вообразить такой роскошной и вычурной мебели, такого обилия золота, драгоценного пурпурного бархата, ковров, каждый из которых мог считаться истинным произведением искусства.
И посреди этого великолепия пауком возвышался тот, кто нанял туарегов. Высокий, вероятно, такой же высокий, как Мирджафар, но оплывший, куда более тучный и к тому же плешивый хозяин покоев взирал на Василике. Так может рассматривать новое приобретение любитель старины или редкого оружия.
– Именно такой и должна
Василике молчала. У нее хватило сил, чтобы не опустить глаза перед этим уродцем.
– Да, именно такой… Говорят, ты вскружила голову самому Горному Лису… Говорят, ради него ты презрела обещания, данные другому брату…
– Я никому ничего не обещала, – произнесла Василике.
– Нет? – Хозяин покоев подошел совсем близко. – Ты не обещала любви до гроба, не обещала верности до смерти и после оной?..
«Этот слизняк, похоже, знает далеко не все…»
– Нет.
Толстяк зашел за спину девушки, и Василике слышала лишь его тяжелое дыхание. Но тут словно сотня игл пронзили ее тело – это толстяк провел рукой по ее руке от плеча до пальцев.
– Не обещала – и славно. Значит, ты не нарушишь слова, если и мне уделишь несколько дней своей жизни.
Василике еще раз содрогнулась – теперь толстяк глядел на нее сбоку и ощупывал ее подбородок. Так делают перед покупкой лошадники, оценивая, сколь молодо и сильно животное.
– Ну что ты трусишься, дурочка? Всего-то с десяток дней… Пока я договорюсь с беем Тахиром. Я продам ему его же сына и невестку… Это будет преотличная сделка. Она обогатит меня и покроет славой.
– Позором… Она покроет тебя позором на веки вечные…
– Нет, детка, люди будут вспоминать славного Суррахима-купца и собирателя! Я докажу, что только я один достоин восхвалений! Ведь это я поймал тебя и твоего Лиса! Я придумал продать его и тебя его же отцу!
– Его поймали наемные воины. А ты лишь ждал, как паук… Ждал, как трус…
– Не смей! Я! Я придумал и сделал! Я поймал! Я!
Теперь купец Суррахим визжал, лицо его покраснело от натуги, а руки, холеные и женственные, сжимались в кулаки.
– Я! Повтори, змея!
– Ты трус и падальщик, – отчетливо проговорила Василике.
В руках купца показалась плеть. Но девушка почувствовала, что все его действия – лишь попытки спрятать собственную трусость и слабость. Она выпрямилась и взглянула во вспотевшее красное лицо купца.
– Ты ударишь меня? Ударишь плетью? И после этого попытаешься продать? Продать бею?
Василике расхохоталась.
– Да тебя же высекут розгами – кому будет нужен порченый товар? Ты осмелишься превратить меня в рабыню? Тогда твоя слава воистину перешагнет рубежи стран – все будут помнить о глупом Суррахиме-купце. Будут рассказывать, как никчемный Суррахим из-за собственной злости и глупости не смог заработать даже половины обола там, где можно было найти целое состояние! Ну, ударь же меня! Ну!
Суррахим завизжал и отбросил плеть так, словно это была змея.
– Ты ведьма! Поди прочь! Эй, кто-нибудь, уберите гнусную тварь!
– Плешивый никчемный слизняк! – проговорила Василике и плюнула в лицо купца.
Тот заорал так, словно она облила его ядом. Или кипятком. Появившийся неизвестно откуда мавр бесцеремонно схватил девушку и поволок ее по коридору прочь от исходящего истерическим криком купца.
Свиток двадцать восьмой