Коварная любовь Джабиры

Шахразада

Поборов желание открыть ему всю правду, Василике нашла его губы, утоляя его печаль поцелуем, и это сказало ему куда больше, чем любые слова. Его руки скользнули ниже, лаская изгибы ее бедер. Губы следовали за руками, оставляя огненный след на ее теле, воспламеняя чувства, и его страсть рождала в ней ответную страсть. Потом его пальцы ощутили приветственную влагу ее лона и нашли пульсирующий бугорок. Василике напряглась и тихо вскрикнула, отвечая на это интимное прикосновение. Сжав ее бедра, он издал невнятный звук, отдаваясь страсти, его губы отыскали вход, и его язык проник

в него. Ее трепещущее тело, негромкие страстные стоны подгоняли его. Нежно и пылко он ласкал ее. И потом, когда наслаждение охватило ее до кончиков пальцев и все ее существо взорвалось в экстазе, Мирджафар не прекратил движения, ожидая последней сладостной судороги.

– Ничего не изменилось, любовь моя, – прерывисто дыша, проговорил Мирджафар, – ты создана лишь для меня.

– Ты единственный способен утолить мою страсть, Мирджафар, – сказала Василике. – Только ты можешь вознести меня на небеса.

– Слава Аллаху! – прошептал он, приподнимая ее бедра и глубоко входя в нее.

Василике подалась к нему, их обнаженные тела слились. Он застонал, когда ее влажное жаркое лоно приняло его.

– Если я умру завтра, я умру счастливым, – задыхаясь, проговорил Мирджафар, медленно выходя из нее, а потом снова соединяясь с нею.

Он не прекращал двигаться и шептал что-то, накрыв ее губы своими, касаясь языком ее зубов, наслаждаясь бархатной нежностью ее рта. Она почувствовала, как закружилась голова, когда яркое пламя желания переросло в ошеломляющий экстаз, и стон восторга сорвался с ее губ.

Внезапно Мирджафар потерял контроль над собой и атаковал ее снова и снова, грубыми быстрыми толчками, рассудок и логика, настоящее и будущее – все это перестало существовать. Он почувствовал, как приближается пик, и сладострастная дрожь, предвестник завершения, пробежала по его телу. В тот же миг Василике снова оказалась на вершине, и ощущение было настолько пронзительным, что уже граничило с болью, и ей была сладостна эта боль.

Медленно возвращаясь к реальности, Василике с ужасом поняла, что ее время почти истекло, а она еще не сказала Мирджафару того, что собиралась. Она приоткрыла рот, чтобы заговорить, но Мирджафар остановил ее ласковым поцелуем.

– Не теряй надежды, любимая. Не бойся ничего. Я вернусь за тобой, куда бы меня ни забросила судьба!

– Нет, ты не должен делать этого! – Его лицо исказилось такой мукой, что она поспешно добавила: – Я очень хочу этого, но так будет лучше для нас обоих!

– Но почему ты так говоришь? Неужели ты думаешь, что я забуду тебя, что примирюсь с тем, что ты станешь женой другого!

«Я, быть может, еще и стану женой другого! Но ты, боюсь, почти наверняка потеряешь саму свою жизнь…»

В отчаянии сжав зубы, Василике яростно затрясла головой.

– Нет, нет, нет! Я не хочу, чтобы твоя смерть была на моей совести! Когда ты уйдешь отсюда, не оглядывайся назад. Так будет лучше. Ты должен выжить, любимый! Беги как можно дальше от этих мест!

Когда она замолчала, Мирджафар медленно проговорил:

– Я не смогу жить без тебя. А ты? Ты сможешь меня забыть?

– Я никогда не забуду тебя. Я буду любить тебя вечно. Я

возвращаю тебе твою жизнь, разве ты не понимаешь этого? Если ты вернешься за мной, моя жертва будет напрасной. Живи своей жизнью, Мирджафар, а я буду жить своей. Я освобождаю тебя от клятв, которые ты давал мне, говоря о нашем будущем. Если бы я была мудрее, я поняла бы с самого начала, что у нас не может быть общего будущего.

– Ты понимаешь, что ты говоришь?! – гневно воскликнул Мирджафар. – Ты в отчаянии, ты потеряла рассудок!

– Пусть я потеряла рассудок, пусть! – печально усмехнулась Василике. – Но я все еще названная дочь базилевса, моя жизнь стоит дорого! Так или иначе я дам отцу о себе знать и верну свободу! А вот что будет с тобой? Сможешь ли ты доказать брату, что твои намерения диктовал тебе только долг?

Мирджафар молчал – в словах Василике была слишком горькая правда.

– Поэтому, мой принц, весь этот разговор бесполезен. Обещай же мне, Мирджафар, обещай! Если ты сумеешь убежать из плена, я хочу, чтобы ты думал только о себе и забыл, что я есть на свете.

Мирджафар молчал.

– Мирджафар, умоляю тебя, обещай мне это! Времени остается все меньше, а я хочу, чтобы мы еще раз любили друг друга, прежде чем мне придется исчезнуть. Ну, обещай же мне!

Она впала в такое неистовство, что Мирджафар испугался и решил сделать вид, что согласен. Он чувствовал, как желание снова просыпается в нем, и уже не мог думать ни о чем другом. Василике уже была готова разрыдаться, когда он произнес:

– Хорошо, я обещаю.

Множество противоречивых чувств отразилось на ее лице, но самым сильным из них было облегчение.

Обхватив Василике за талию, Мирджафар поднял ее и медленно опустил на себя. Не стесняясь слез радости, она почувствовала внутри себя его горячую плоть, ее пальцы царапали кожу на его плечах, оставляя отметины любви. Ее прекрасные белые груди касались его губ, он поймал ртом набухающий острый сосок и стал жадно ласкать его, слушая, как страстные вздохи срываются с ее губ. Он хотел бы любить ее медленно, доводя раз за разом до самой вершины, но желание было сильнее его. И очень скоро оно захватило обоих и вознесло в мир, где не было никого, кроме них двоих.

Невидимкой удалось Василике проскользнуть в свою комнату. Хотя все же была тень, которая не позволила появиться ни во дворе, ни в коридорах ни одной живой душе. Та самая тень, которая предусмотрительно оставила открытыми двери, ведущие через долгий коридор к комнате принцессы.

Свиток двадцать девятый

– Василике, ты спишь? – спросила Джабира, заглядывая в комнату.

– Нет, Джабира, не сплю, – уныло ответила Василике, вытирая руками мокрые щеки. – Я не могу спать. Не могу после того, как узнала, что приготовил для Мирджафара Суррахим. Не могу, потому что сама причинила ему невыносимую боль, пусть и желая самого лучшего.