Коварство любви
Шрифт:
— Что? — Бромвель по-прежнему непонимающе смотрел на девушку. — Калли… я не посылал тебе никакого письма. Я понятия не имею, о чем ты говоришь. Я бы никогда — готов поклясться всем, что дорого моему сердцу, — никогда не стал заманивать тебя сюда, чтобы воспользоваться ситуацией. Как ты вообще могла такое подумать?
Калли воззрилась в его серебристо-серые глаза, согретые золотыми отблесками огня, и к ней вдруг пришла уверенность, что он говорит правду. Также она поняла, кто именно организовал все предприятие по ее обману.
Не говоря ни слова, она вынула из кармана сложенное в несколько раз послание и дрожащей рукой протянула его Бромвелю.
Нахмурившись, граф взял листок бумаги и развернул его. Спрятанный в кармане, он не намок, а лишь слегка увлажнился, поэтому текст можно было разобрать. Одного взгляда на лицо Бромвеля было достаточно, чтобы понять, что он узнал почерк. Перечитав послание дважды, он вернул его Калли.
И, не глядя на нее, произнес:
— Это письмо написала не миссис Фармингтон. Она служит здесь экономкой и, уверен, не умеет читать и писать. Твоего брата здесь никогда не было. Я приехал в этот дом, как только покинул Лондон после… нашего разговора на музыкальном вечере у леди Уиттингтон.
— Что это за место?
— Это Блэкфрайарз-коттедж, — произнес он, наконец отважившись посмотреть Калли прямо в глаза. — Охотничий домик покойного лорда Свитингтона.
Говоря это, он внезапно показался Калли очень усталым, печальным и постаревшим. Со вздохом отвернувшись, Бромвель добавил:
— А почерк очень похож на почерк Дафны. — Взяв с каминной полки бокал, он одним глотком осушил его. — Мне очень жаль, Калли. Не могу выразить словами, как я сожалею.
Он отошел к столу и поставил на него бокал. Снова повернувшись к девушке, Бромвель продолжил:
— Возможно, она думала, что таким образом помогает мне. Она знала, что я… испытываю к тебе гораздо больше, чем следовало. Наверное, она решила, что я обрадуюсь возможности оказаться с тобой наедине при подобных обстоятельствах. — Он покачал головой: — Не понимаю, что на Дафну нашло. Она ведет себя так, как никогда прежде, говорит слова и совершает поступки, ей совсем несвойственные. Она… я могу предположить лишь одно: что она стала настолько одержима своими страданиями, что лишилась здравого смысла. Ею движет желание сделать с другой женщиной то, что когда-то сделали с ней.
— Бром… — Калли подошла к нему и взяла его за руку, глядя ему прямо в глаза. — Сенклер поклялся мне, что не бросал твою сестру беременной. Он заверил меня, что не имел связи с леди Дафной.
Глаза графа метали молнии, а рука напряглась, и Калли немедленно это почувствовала.
— Разумеется, он станет все отрицать.
— Мой брат благородный человек и раскаивается в том, что несправедливо поступил с тобой. Он знает, что неправильно повел себя в сложившейся ситуации. В то время он был, как тебе известно, ненамного старше тебя. Но он заверил меня, что твои обвинения в его адрес беспочвенны. И я верю ему. Он не стал бы мне лгать.
— Мы уже говорили об этом прежде. Конечно, ты ему веришь, он же твой брат.
— Ты когда-нибудь слышал о нем что-то плохое? — спросила Калли. — Спроси любого, и все подтвердят, что герцог Рошфор истинный джентльмен. Он не станет соблазнять леди, чтобы потом бросить ее, особенно если она носит его дитя. У твоей сестры ведь нет ребенка, не так ли?
— Нет. Она потеряла его вскоре после того, как вышла замуж за лорда Свитингтона. Но это ничего не доказывает, — гневно ответил он. — У женщин часто случаются выкидыши.
— Присутствовал ли ты при этом?
— Нет, разумеется, нет. Я тогда уже вернулся в Оксфорд. — Выражение лица Бромвеля было непроницаемым. — Но это не доказывает, что ребенка не существовало вовсе.
Калли просто смотрела на него, не говоря ни слова, и Бромвель не выдержал ее взгляда. Она видела, что его все еще одолевают сомнения и он продолжает бороться с мыслью о том, что история, в которую он верил пятнадцать лет, оказалось ложью, а любимая сестра, которой он был бесконечно предан, коварно обманула его.
— Сейчас это не имеет значения, — грубо произнес он. — Мы ничего не можем с этим поделать, поэтому не стоит об этом думать.
— Но прошлое оказывает влияние на наше настоящее! — резко воскликнула Калли, уязвленная его словами.
— Знаю. — На этот раз Бромвель смело встретил ее взгляд. — Не думай, что я недооцениваю ситуацию, в которой ты оказалась по вине Дафны. Каковы бы ни были ее резоны, я знаю, что она отнеслась к тебе несправедливо, и не позволю тебе страдать. Именно об этом нам и следует в данный момент беспокоиться.
Нужно сделать все так, чтобы твоя репутация не пострадала.
— Поблизости должна быть деревушка — Нижний Аптон, например. В ней наверняка есть гостиница. Я сниму там комнату.
— Твой экипаж уехал, — напомнил граф. — У меня в конюшне есть лошадь, но только одна, а я не позволю тебе ехать по незнакомой местности в одиночку, да еще ночью. Мы можем скакать на ней вместе или я могу идти рядом, но проблемы это не решит. Куда бы ты ни прибыла после… — он посмотрел на висящие над камином часы, — после полуночи, на лошади, одна или в сопровождении мужчины, это покажется очень странным. Мы хотим избежать слухов, а не спровоцировать их.
— Но никто же не узнает, — запротестовала девушка. — Деревенские жители меня не знают. Я воспользуюсь вымышленным именем.
— Будет лучше, если никто тебя вообще не увидит, — спокойно отозвался Бромвель. — Кому-либо известно, что ты здесь?
— Полагаю, что нет. Посланец передал мне письмо лично в руки, и я отправилась в путь в нанятой им почтовой карете. Я находилась лишь со слугами, когда он прибыл, а они очень преданы Франческе. Самой же Франчески дома тоже не было. Она уехала с леди Оделией. — Она замолчала, так как что-то показалось ей подозрительным.