Коварство мыльных пузырей

Аверкиева Наталья

— Что же вы тут куриных боев не устроили? — повела Красавина плечом.

Я одарила ее презрительным взглядом и ухмыльнулась. Молчи, Ярослава, молчание — золото. Да и разозлит это ее больше, чем твой ответ. Нет, не буду молчать!

— Тебе не понять, — притворно вздохнула я и посмотрела на нее наивными глазенками. — У тебя слишком мало мозга, чтобы оценить степень наших высоких отношений.

Я резко поднялась. Красавина, Петрова и Улманис шарахнулись в сторону.

— Вот это правильно, — одернула я кофту и важно указала пальцем в потолок. — Меня надо бояться. Не разочаровывайте меня, девушки. — Развернулась и пошла в класс. Они что-то тявкали мне в спину, но разве ж мне это интересно?

Дома я поняла, что уже три раза

ходила в этой юбке на свидание к Моте. Вдруг он решит, что у меня другой нет? Самое забавное, что другой у меня действительно нет. Кажется, господин Чернышевский должен быть счастлив: его любимый вопрос преследует меня который день… Я перерыла мамин шкаф в надежде найти юбку, которую хотя бы теоретически могла бы надеть. Вся проблема заключалась в том, что мама была… как бы это… В общем, мама была значительно толще меня, и в ее юбки и брюки могло поместиться две Ярославы и один Стасик как минимум. Можно, конечно, поискать одежду на антресолях, но что-то я сильно сомневалась, что это хоть как-нибудь изменит ситуацию. И тут меня осенило! Да, я же гений! Ай-на-нэ-на-нэ! Я ринулась к шкафу и достала… платье! Вуаля! Опля! Платью не обязательно хорошо сидеть на талии, достаточно, чтобы оно просто не сваливалось с плеч! Впрочем, в мамином платье я стала похожа на беременную малолетку. Я почесала затылок. А если попробовать вот как. Я порылась у себя в закромах и достала зеленые колготы. Так, будем делать из себя хиппующую плесень, как сказала бы Варька. Где-то должен быть зеленый свитер. О\'кей, свитер тоже есть. Отличненько! А теперь… брюки превращаются… превращаются… в элегантные шорты! (Это я из платья сделала сарафан, оторвав рукава с мясом.) Длина такая тоже не годится, поэтому подол я сделала покороче, оставив нитки торчать в разные стороны. Так, Ярик, главное, чтобы мама оценила твой смелый дизайнерский шаг. Наконец-то я облачилась в свой новомодный костюм — зеленые колготы, примерно такого же цвета легкий свитерок, а поверх всего этого черное льняное платьице. Теперь надо накраситься, поставить волосы ежиком и отрыть свои осенние высокие ботинки. Сапоги на шпильках видеть не могу. На шею просилось что-то такое, чтобы отвлекать внимание от изувеченной проймы. Пришлось найти ярко-оранжевый шарфик. Ох, какая ж я хорошенькая. Завтра так в школу пойду.

На свидание к Матвею я летела как птица — расправив крылья и чувствуя потрясающую легкость во всем теле. Какое счастье, что ботинки хоть и оказались скользкими и холодными, зато ногам не было настолько неудобно, как в сапогах на шпильках. Мне казалось, что мир вокруг улыбается, что я нашла секрет счастья и теперь мне надо поделиться им с окружающими. Те в свою очередь смотрели на меня хмуро и совершенно не желали улыбаться в ответ. А я хочу улыбаться, хочу светиться, я обязательно буду придумывать свое маленькое счастье. И я обязательно стану для него Самой Лучшей Девушкой На Свете!

Матвей вместо «здрасте» заинтересованно оглядел меня с ног до головы.

На губах кровавая болячка и синяк на щеке. Значит, по носу я не попала, только губы ему разбила. Уже хорошо. Нос ведь и сломать можно.

— Что это на тебе? В детский дом прислали гуманитарную помощь? — хохотнул один из его друзей.

Я покраснела. И мой наряд уже не казался мне таким интересным.

— Отвалите, дураки, — чуть повысила голос на парней Лапа. — Ярик, ты шикарно выглядишь.

— Спасибо, — растерянно промямлила я, страстно желая убиться о ближайший столб.

— Нет, правда, ты красотка, — поддержала подругу Оливка. — Смелый наряд.

— Папа привез из Парижа, — зачем-то соврала я.

Мальчишки захохотали. Лгать я никогда не умела… Настроение стремительно летело в пропасть. Я широко улыбнулась. Я всегда улыбаюсь, когда мне больно. Не дождетесь, не увидите моих слез.

— Так, закончили ржать! — командирским голосом велел Матвей, подходя ко мне и обнимая за талию. — Мне нравится. Тебе очень идет зеленый.

Кто-то хихикнул.

Матвей метнул в его сторону злой взгляд, и этот кто-то тут же заткнулся.

— Хочу, чтобы каждый из вас сказал Яре комплимент.

— С ума сошел? — начала вырываться я.

— Стой спокойно. Пусть отдуваются. А то если они над тобой ржут, то и надо мной тоже. Ну-ну, господа, не стесняемся. Хвалим Ярославу!

И ребята, приняв игру, начали наперебой говорить мне комплименты. Я краснела, бледнела, тыкалась Моте носом в плечо и мечтала, чтобы они поговорили уже о ком-то другом. Все-таки он у меня такой хороший. Я так его люблю!

А дальше все было, как и в предыдущие разы. Ребята пошли переодеваться, а мы с девочками засели на трибунах. Потом была тренировка. Мы уже болтали о своем, как добрые подружки. Они мне нравились. В них не было той сумасшедшинки, какая была у нас с девочками, но с ними было уютно. Оливка очень спокойная, милая и интеллигентная. Она говорила тихим голосом, никогда его не повышала, но при этом никто не смел ей перечить. Какая-то вот монументальность в ней была — если я так сказала, значит, так и должно быть. И точка. Лапа была более подвижной и шумной. Она могла громко смеяться, всегда шутила, и я видела по крайней мере трех ребят, которым она была небезразлична. Сама же Лапа, по ее собственному утверждению, любила хоккей. А я вот что-то не знаю, кого люблю.

— А ты чего такая грустная? — спросила Оливка.

Я покосилась на Мотю. Он даже не сел рядом со мной в кафе, куда мы пошли после тренировки, и вообще опять делал вид, что я пустое место.

— Из-за него, что ли? — проследила Лапа за моим взглядом.

Девчонки засмеялись.

— Тебе надо не обращать на него внимания. Мотька так со всеми, не ты первая, не ты последняя, — на ухо зашептала мне Лапа. — Он любит окружать себя поклонницами. Знаешь, какая до тебя была красава? Глаз с него не спускала, в драку чуть что лезла. А уж какая красотка — ноги от ушей. И после тебя еще будут. Смирись. Офигенская новость! Не я первая…

— Стопудово я последняя, — собственнически посмотрела я на Матвея.

Откуда что взялось, ведь никогда же не была ревнивой.

— Что ты такая грустная, царевна ты моя? — спросил Мотька.

Ребята заржали, а он только расправил грудь и задрал нос.

— Да так, — тихо ответила я. — Поссорилась с подругами днем.

— Помиришься.

И все тут же утратили ко мне интерес.

Интересно, это компания такая… странная или я настолько невезучая, что от меня все отвернулись? Я посмотрела на часы… Опять не попадаю на тренировку к себе. Уже неделю не занималась. Что сказать сэнсэю? На душе стало еще хуже. Никогда не пропускала сразу так много занятий. Да и с собаками надо сегодня выйти погулять пораньше, вдруг Ахмед придет, а меня нет.

— Ярик, я не пойду тебя провожать. — Матвей смотрел куда-то в сторону.

Я, грешным делом, подумала, что он меня наконец-то бросил. Почему наконец-то? Потому что я слишком много жертвую ради него, не получая ничего взамен.

— Ну и отлично, — улыбнулась я, заматывая шарфик на шее.

— Просто у меня завтра матч ответственный, — оправдывался зачем-то он. — Режим… Ты ж сама спортсменка, должна понимать…

— Я понимаю.

— Нет, ты не обижайся, мне приятно и все дела, но я должен хорошо выспаться, чтобы завтра отлично сыграть. К тому же я капитан команды — двойная ответственность. На матче будут очень важные люди…

— Что ты оправдываешься?

— Я не хочу, чтобы ты думала что-то плохое.

— С каких это пор тебя интересует мое мнение?

— Интересует. И мне не нравится, что ты думаешь плохо.

— Я ничего не думаю.

— Думаешь. Придешь завтра?

— Во сколько?

— В два.

— У меня занятия заканчиваются полтретьего.

— Тебе какая-то школа важнее меня?

Вопрос был некорректным с самого начала. Ну, конечно, я приду. Я же должна тебя поддержать. — А ты уверен, что я тебе нужна?