Ковчег спасения. Пропасть Искупления
Шрифт:
Хоури проводила взглядом набирающий скорость электромобиль. Подумала, что уже едва помнит допрошенного. Все они, запуганные, трясущиеся мужчины и женщины, быстро становились на одно лицо – одна невнятная маска смертельного ужаса. Завтра привезут новые жертвы.
Ана посмотрела вверх, на небо цвета кровоподтека. Представила, что сейчас делается за пределами атмосферы Ресургема. Не более чем в паре световых часов отсюда огромная, неумолимая машинерия пришельцев перемалывает три планеты в тончайшую металлическую пыль. Неторопливо, обстоятельно, не обращая внимания на совершаемое людьми, в своем особенном темпе. Словно могильщики на кладбище.
Хоури вспомнила, что узнала об ингибиторах, после того как внедрилась в команду Илиа Вольевой. На заре времен Галактику сотрясала война, вовлекшая многочисленные культуры и расы. В послевоенном запустении одна-единственная раса – либо конгломерат рас – пришла к решению: разумная жизнь не должна распространяться. Выжившие создали стаи черных машин, чьим назначением было ждать появления разумной жизни, освоившей межзвездные перелеты. По Галактике были рассыпаны ловушки, привлекательные необычные объекты, приманка для любопытных. Ловушки сообщали ингибиторам о появлении новой расы, а заодно и описывали, каким образом та приступила к изучению загадочного объекта; эти сведения помогали оценить мышление потенциальных жертв и выбрать способ зачистки.
Ловушки оценивали степень технологического развития и делали прогноз о том, как новая поросль будет противодействовать ингибиторам. Правда, Хоури не поняла сама и не получила ни от кого объяснений, отчего же ингибиторы всегда соизмеряли усилия по зачистке со свойствами новой культуры. Черные машины не стремились полностью уничтожить жизнь в Галактике либо в какой-либо ее области. Казалось, в безжалостной работе ингибиторов есть некий, пока недоступный смысл. Возможно, человек даже не способен найти его и постичь.
Все же черные машины были небезупречны. Они все хуже справлялись с работой. Ухудшение это обнаруживалось лишь по прошествии миллионов лет. Большинство разумных видов столько не могло прожить, и перед жертвами всегда представала лишь безжалостно-эффективная машина смерти. Наблюдать упадок ингибиторов можно было, лишь сравнивая частные различия в истории истребления культур за очень долгое время. Финальный результат оставался прежним, но методы становились все менее действенными, и откликались черные машины на сигнал о появлении новой расы все медленней. Постепенно всплывал глубинный, до того не сказывавшийся дефект в конструкции ингибиторов. Уже появлялись культуры, сумевшие проникнуть в межзвездное пространство и далеко распространиться, прежде чем ингибиторы выслеживали и уничтожали их. Чистки становились все грубее, больше походили на бессмысленную тотальную бойню, а не на хирургическое вмешательство.
Случай с амарантийцами, жившими на Ресургеме за миллион лет до людей, – одна из тактических неудач ингибиторов. Зачистка растянулась надолго, позволив отдельным группам амарантийцев скрыться в убежищах. Последним актом зачистки стало полное уничтожение биосферы Ресургема. Ингибиторы спровоцировали колоссальную вспышку на Дельте Павлина. Звезда вскоре вернулась к нормальному состоянию, но жизнь на Ресургеме возобновилась лишь с приходом людей.
Сделав дело, ингибиторы канули в межзвездную стужу. Прошло девятьсот девяносто тысяч лет.
Затем явились люди, привлеченные загадкой исчезнувшей расы амарантийцев. Привел людей Силвест, амбициозный отпрыск богатого семейства из Йеллоустона. Когда Вольева, Хоури и «Ностальгия по бесконечности» прибыли к Дельте Павлина, Силвест активно продвигал свой план исследования нейтронной звезды на окраине системы, убежденный, что Гадес имеет отношение к гибели амарантийцев. Он сумел привлечь команду «Ностальгии» на свою сторону, использовал сочленительское оружие, чтобы проломиться сквозь многослойную защиту искусственного объекта величиной с Луну, обращавшегося вокруг нейтронной звезды.
Объект назвали Цербером.
Силвест оказался целиком и полностью прав насчет амарантийцев. Ради доказательства своей правоты он вошел в ловушку ингибиторов. Проникнув в недра Цербера, Силвест погиб в мощном аннигиляционном взрыве.
Но в то же время он обрел иное существование. Хоури знала об этом, поскольку встречалась и разговаривала с этим человеком после его «смерти». Насколько она смогла понять, Силвест с женой продолжили существовать как бестелесные личности в коре нейтронной звезды. Гадес оказался одним из убежищ, созданных амарантийцами, которые искали спасения от ингибиторов. Гадес был частью чего-то неизмеримо более древнего, чем амарантийцы и ингибиторы, огромным хранилищем данных и процессором. Амарантийцы лишь нашли проход в него, как позднее это удалось и Силвесту.
Помимо этого Ана почти ничего не знала о Гадесе и судьбе Силвеста. Да и не хотела знать.
В обычной человеческой жизни она встречалась с Силвестом лишь однажды. С тех пор минуло шестьдесят с лишним лет. Вольева потратила это время на осторожное внедрение своего агента в общество, боявшееся и ненавидевшее ее. А Хоури позволила себе забыть, что Силвест в определенном смысле жив, запечатленный в вычислительной матрице Гадеса. В те редкие моменты, когда она все же размышляла о Силвесте, неизменно спрашивала себя, задумался ли тот хоть на секунду о последствиях своих действий. Избавили ли его знания об ингибиторах от тщеславных мечтаний, от самомнения и высокомерия? Вряд ли. Не был он похож на человека, привыкшего задумываться о последствиях. Да и в любом случае время в матрице Гадеса течет гораздо быстрее обычного. По субъективному ощущению Силвеста, прошли уже века со времени его поспешных поступков. Для него натравливание ингибиторов на человечество может выглядеть давней детской шалостью. В нейтронной звезде ему ничто не угрожает. Уж о ком, а о нем беспокоиться точно не стоит.
Чего не скажешь об оставшихся вне матрицы. Из шестидесяти с лишним лет, прошедших с той поры, двадцать Илиа и Ана провели не в анабиозе. Внедрение было делом долгим и непростым, оно требовало неусыпного внимания. И каждый день из этих двадцати лет Ана думала о неминуемом пришествии ингибиторов.
Теперь, по крайней мере, страхи обрели реальность. Черные машины явились. То, чего Хоури боялась, началось.
Однако машины не учинили быструю зачистку. Вместо этого они занялись изготовлением чего-то исполинского, потребовавшего материю трех планет. Пока еще работа ингибиторов не заметна с Ресургема, ее не видит даже система сканеров, предназначенных для обнаружения чужих кораблей. Но вряд ли блаженное неведение продлится долго. Рано или поздно люди поймут: в небе происходит нечто странное.
И тогда, скорее всего, воцарится хаос.
Но вполне возможно, к тому времени происходящее на Ресургеме уже не будет иметь никакого значения.
Глава десятая
Ксавьер увидел, как от разноцветного транспортного потока в главном входном фарватере Нового Копенгагена отделилось судно. Он опустил на глаза бинокулярные очки, поискал, фокусируясь. Изображение увеличилось, стабилизировалось – вот он, медленно вращающийся контур «Буревестника», похожего на раздувшегося иглобрюха. Судно разворачивалось. Буксир «Таурус» еще висел, прицепившись к корпусу, будто паразит, торопящийся дососать жертву.