Ковчег спасения

Рейнольдс Аластер

На первый взгляд подобная охота за разумом казалась бессмысленной. Чем вылавливать и истреблять его носителей, не лучше ли уничтожить в зародыше самое возможность его возникновения? Разум создается жизнью, а та, за исключением редких случаев, зарождается при сходных условиях из сходного набора химических веществ. Так что если разум – враг, почему бы не покончить с ним на самой ранней стадии развития?

У того, чей срок существования исчисляется миллиардами лет, есть тысячи способов добиться желаемого. Например, можно вмешиваться в процесс формирования планет, осторожно возмущать облака пыли, образующиеся вокруг молодых звезд, – и все новые планеты будут возникать на орбитах, исключающих существование жидкой воды, а на других орбитах небесные тела получатся слишком легкими или тяжелыми. Планету нетрудно швырнуть в межзвездный холод или в кипящий огонь породивших ее звезд. Планету можно отравить, слегка изменив соотношение химических веществ в литосфере, гидросфере и атмосфере, и тогда определенные типы углеродных соединений не смогут образоваться. Можно сделать и так, что на поверхности никогда не установится сбалансированное равновесие, позволяющее зародиться и развиться сложной многоклеточной жизни. Можно без конца бомбардировать миры кометами, раскалывая кору, создавая перманентную «ядерную зиму».

Можно чуть испортить светило, вывести из стабильности, чтобы оно периодически окатывало планету выбросами раскаленной звездной материи – или погружало в ужасные ледниковые периоды.

Но даже если не успеть со стерилизацией планеты, пропустить момент, когда жизнь критически усложнилась, придя к разуму и даже к технологическому обществу, есть способы пресечь развитие.

Конечно, они всегда есть.

Единственная целеустремленная разумная раса способна уничтожить всю прочую жизнь в Галактике, манипулируя сверхплотными останками звезд. Можно сближать нейтронные звезды, чтобы они взаимно уничтожили друг друга всеразрушающими штормами гамма-радиации. Рожденные в бинарных системах нейтронных звезд, они послужат сверхмощным лучевым оружием, исполинскими огнеметами, бьющими на тысячи световых лет.

А если слишком сложно или непрактично использовать что-либо из вышеперечисленного, можно уничтожить жизнь простой грубой силой. Единственная технологически развитая раса способна за миллион лет очистить всю Галактику, вытравив подчистую органическую жизнь.

Но волки не ставили перед собой задачи.

– Но почему все-таки уничтожают? – спросил Клавэйн.

– В далеком будущем Галактике угрожает страшное бедствие, – объяснила Фелка. – И по меркам волков оно не такое уж далекое: всего тринадцать оборотов галактической спирали. До тех пор пока ледники не сковали и не вспахали старую Землю, можно было, просто гуляя по пляжу, подобрать кусок осадочной породы возрастом три миллиарда лет. Тринадцать поворотов галактического колеса – пустяк по времени волков. Для них это буквально завтра.

– Что за бедствие? – спросил Клавэйн.

– Столкновение галактик, – ответила Фелка.

Глава 38

Приблизившись еще на пятьсот километров к эпицентру боя, Антуанетта покинула рубку, доверив кораблю самому о себе позаботиться в те три-четыре минуты, пока хозяйка попрощается со Скорпионом и его командой. К тому моменту, когда она добралась до большого трюма, где ожидали свиньи, ворота уже открылись и первый из трех шаттлов покинул «Буревестник». Антуанетта увидела, как синяя искра его выхлопа понеслась к сверкающему рою – средоточию битвы. За ним вылетели из трюма два космоцикла, а после приземистая катапульта, предназначенная для передвижения громоздких грузовых платформ, вышвырнула второй шаттл.

Скорпион между тем пристегивался к космоциклу рядом с третьим шаттлом. Поскольку космоциклам, прилетевшим на борту «Буревестника», предстояло преодолеть куда меньшее расстояние, чем стартовавшим со «Света Зодиака», они несли намного больше оружия и брони.

Поверхность скафандра Скорпиона резала глаз мешаниной ярчайших люминесцентных красок и зеркальных поверхностей. Рама его космоцикла терялась под слоями брони и множеством торчащих стволов и направляющих. Ксавьер хлопотал рядом, проверял напоследок системы. Наконец отсоединил компад от порта под сиденьем. Показал большой палец, похлопал Скорпиона по броне.

– Кажется, ты готов, – сказала Антуанетта по общему каналу связи.

– Не стоило так рисковать кораблем, – заметил свинья. – Но раз ты все-таки рискнула, я позаботился о том, чтобы сэкономленное топливо не пропало зря.

– Я не ради острых ощущений… – Она запнулась. – У тебя же столько солдат погибло.

– Это не мои солдаты. Наши.

Он включил систему, и на панели управления космоциклом засветились экраны, индикаторы, прицельные сетки. За его спиной катапульты вышвырнули в космос второй шаттл. От включившегося движка по броне Скорпиона побежали синие сполохи.

– Ты послушай и заруби на носу, – посоветовал он веско. – Если бы ты знала, сколько живет обычная свинья в Мульче, тебе бы сегодняшнее побоище трагедией не казалось. Мои парни давно отправились бы на тот свет, если бы не пустились в наш маленький крестовый поход. Так что это они должны быть Клавэйну благодарны, а не наоборот.

– Но это ведь не значит, что они должны умереть именно сегодня.

– Большинство и не умрет. Клавэйн с самого начала допускал, что мы понесем потери, и мои свиньи это знали. Каждый отвоеванный квартал Города Бездны стоил нам крови. Но большинство солдат выживали и побеждали. Вот и сейчас мы уже побеждаем. Как только Клавэйну удалось застопорить оружие, война с Вольевой закончилась. – Скорпион короткопалой кургузой перчаткой опустил визор шлема. – Мы уже не воюем – просто зачищаем.

– Но все же могу я пожелать тебе удачи?

– Пожелать ты можешь все что угодно. Разницы никакой. Если бы мне потребовалась удача, это означало бы, что я паршиво подготовился.

– Удачи тебе. И всем бойцам.

Катапульта потащила третий шаттл к воротам. Антуанетта посмотрела, как он и последние космоциклы уходят в бой, затем приказала кораблю закрыть все люки и развернуться.

Вольева добралась до Семнадцатого. Хотя вокруг субсветовика кипел бой, Клавэйн, очевидно, лез вон из кожи, чтобы желанный приз достался ему нетронутым. Перед выходом в космос она изучила траектории атаки его шаттлов, корветов и космоциклов, и вероятность попадания в ее суденышко по пути к пушке составляет пятнадцать процентов. В обычных условиях такой риск показался бы неоправданным, но теперь Илиа радовалась своим шансам. И эта радость ее пугала.

Из пяти выведенных наружу монстров Вольева оставила снаружи лишь Семнадцатого, прочие вернулись в трюм «Ностальгии». Подлетев, она остановила шаттл вплотную к пушке, чтобы нельзя было стрелять по судну без риска повредить оружие. Затем триумвир разгерметизировала кабину шаттла, не желая тратить время на прохождение через шлюз. Скафандр с экзоскелетом делал движения легкими, создавал иллюзию силы, выносливости. Но, возможно, иллюзию создавал не только скафандр.

Триумвир вытолкнула себя из люка, на мгновение застыла между шаттлом и внушительным боком Семнадцатого. Она себя ощущала нагой и беззащитной, но зрелище битвы завораживало, не давало отвести взгляд. Повсюду мчащиеся суда, пляшущие огни выхлопов, яркие, отороченные синевой вспышки ядерных взрывов и аннигиляции. В наушниках постоянный треск помех. Датчик радиации скафандра захлебывался писком. Илиа отключила и датчик, и радио – без них спокойнее.

Вольева остановила шаттл прямо перед люком в боку Семнадцатого. Пальцы слушались плохо, поэтому она набирала код на браслете медленно и осторожно. Памятуя о сигнале Клавэйна, застопорившем орудие, она бы не удивилась отказу пушки реагировать на ее команды.

Но крышка люка отодвинулась, открыв нутро, залитое неприятным зеленым светом.

– Спасибо, – сказала Вольева, сама не зная кому.

И поплыла головой вперед в зеленый колодец. Все сигналы и краски боя исчезли, будто дурной сон. Над головой лишь бронированный люк в днище шаттла, вокруг – смутно различимая аппаратура, окутанная призрачно-зеленым сиянием.