Ковчег
Шрифт:
Нельзя было даже и помечтать удостоиться большей похвалы из уст сдержанного на комплименты воина.
Рогман почувствовал, что краснеет. Стыдно сознаться, но его вчерашний порыв был скорее данью отчаяния, чем осмысленным, выверенным поступком. Никакого геройства. Просто страх. Животный страх перед перспективой вновь оказаться в лапах зеленокожих.
— Спасибо, Бриан. Скажи, а нельзя узнать, что там написано?
— Тебе — можно. Вчера ты доказал, что являешься великим воином, даром что такой тихий… Вот слушай, сэр Рогман, я тебе прочту, что писал моему пращуру древний воитель по имени Актур Ксерк:
«Начальнику временного лагеря, командору Бриану.
Сэр! Нам удалось проникнуть в транспортную
Да, вот еще, в ответ на Ваш запрос, полученный мной через посланника: вынужден огорчить, КИМПС функционирует все в том же объеме, она исправно осуществляет мнемоническую связь, но остальные ее функции блокированы, очевидно, теми же санкциями со стороны охранных программ, которые аннулировали карточки межуровневого доступа.
Надеюсь, сэр, что мне удастся вывести остатки бойцов из этого кибернетического ада, и тогда я лично буду рад засвидетельствовать Вам свое почтение и преданность.
В том случае, если я не вернусь, то заклинаю — ждите. Не нужно зря губить людей, вы будете обязаны смириться, наладить новый быт и ждать, пока нехватка энергии не вынудит активированные системы военного контроля самоотключиться.
Настанет срок — и Вы сделаете это.
Искренне Ваш Актур Ксерк, командир отряда внутренней безопасности зон экзобиологии».
Закончив читать, Бриан еще несколько секунд продолжал смотреть на пожелтевший листок, исписанный мелким, убористым почерком, будто тот являлся чем-то большим, нежели семейная реликвия, потом аккуратно сложил его по истершимся сгибам и убрал назад, под защиту створок медальона.
— Бриан, кто такая Кимпс? — внезапно спросил Рогман, встряхнув головой, словно только очнулся от странного наваждения незапамятных времен, некой величественной и трагичной магии времени, что исходила от прочитанного текста.
Странник искоса посмотрел на него, убирая под рубаху драгоценный семейный талисман.
— Богиня человеческого разума, — ничуть не задумавшись, ответил он. — Хранительница мыслей.
— Богиня? — переспросил Рогман, и его тон заставил странника вздрогнуть.
— Что ты хочешь сказать, сэр Рогман? — насупившись, переспросил он. — Есть вещи, задевать которые я не позволю даже тебе!
— Остынь. — Рогман говорил медленно, взвешивая в мыслях каждое свое слово. — Если мы не Боги, но хотя бы их потомки, то напрашивается вопрос: — Кто такая Кимпс? Могу ручаться, что она не человек… И, вероятно, не Бог… Подожди, Бриан, не горячись! Она что-то третье, утраченное нами, понимаешь? В твоем письме очень много непонятных названий и слов, но ощущение смысла не нарушено. Человек, который это писал, точно знал, кто такая Кимпс… этот Кибернетический Мозг… Ковчег… Что такое Ковчег, Бриан? Ты слышал это слово еще где-нибудь?!
Воин, насупленно глядя на Рогмана, не знал, злиться ему или нет. С появлением этого бледного, едва живого юноши в его жизнь вошло столько неясностей и внутренней смуты, что впору было бежать куда-нибудь в страну зеленокожих ублюдков, чтобы забыться в привычном течении смертельно опасных будней…
— Я не понимаю, о чем ты…
— Все ты понимаешь, Бриан, все, вот только не хочешь признать, что смысл данного письма более прост, чем кажется. Это не высокопарная молитва, не духовное завещание, не ритуал слов! — Рогман резко вдохнул и закашлялся, машинально схватившись за грудь. — В этом письме очень много утерянных понятий… — не обращая внимания на выступившую на губах кровь, хрипло добавил он. — А ответ на все вопросы — в некой транспортной башне, которую упоминает человек, что писал твоему предку… Он просил выждать, пока падет какой-то «военный контроль», а потом действовать; насколько я понял, речь идет об овладении непонятным нам Ковчегом, думаю, что это место, где обитает загадочная Кимпс…
Бриан сумрачно молчал. Ему не нравилось то, о чем говорил Рогман. Как он мог столь вольно обращаться с именем той, кто хранит человеческий разум? Но, несмотря на праведный гнев, в душе воина шевелился червячок сомнения — уж слишком созвучны оказались слова Рогмана с тем, что подспудно жило и в его душе…
— Однажды, в минуту смертельной опасности, я видел Кимпс… — немного отдышавшись и стерев с губ выступившую кровь, произнес Рогман. — Это было похоже на сон… или бред наяву… я не могу в точности описать это чувство. Дело в другом… Похоже, что я сумел приказать ей что-то, чего до конца не понимаю сам. В результате в подземельях ожили древние исполины, которые сотни лет спали за трухой стен…
Лицо Бриана побледнело.
— Ты хочешь сказать мне, что властен над Кимпс?!
— Я не знаю… — устало ответил Рогман. — Я даже не представляю, что она такое! Но очень хочу узнать… Бриан, друг, ты поможешь мне? — с надеждой спросил он, не отводя взгляд от обветренного, насупленного лица воина. — Я хочу знать, зачем я жил, почему появился на свет… кто я такой на самом деле?.. Кто все мы?! — поправился он.
Видя, что Бриан по-прежнему колеблется, мрачно глядя себе под ноги, Рогман испытал приступ отчаяния. Он понимал — в одиночку ему ни за что не осилить даже малой толики того поиска, что, по его мнению, предстоял впереди. Слишком мало времени отпустила ему Сумеречная Зона, слишком поздно он опомнился, но, сорвавшись с цепи, выбравшись наверх, он уже не мог остановиться — новая цель появилась там, где раньше гнездилась его ненависть.
Бриан молчал, охваченный тягостной внутренней борьбой.
Что бы ни думал о нем Рогман — он неверно истолковал сумрачное настроение воина. Дело заключалось не в нежелании идти против сложившихся в человеческом обществе традиций, которые не одобряли экспериментов с древностью, — в принципе ему было глубоко плевать на то, посмотрят на него косо в очередном селении или нет. Он боялся не за себя, а за Рогмана, тот казался Бриану слишком слабым, чтобы предпринимать какие-то изыскания и походы, но, поразмыслив, воин со всей очевидностью понял, что Рогман уйдет, с ним или без него, но сидеть на месте и чахнуть от своего недуга блайтер не будет. Стоило вспомнить, прикоснуться к той частичке его памяти, которую передал Бриану нетопырь, и это становилось ясно со всей очевидностью…