Ковчег
Шрифт:
— И ты подчинилась?
— Да. Это был приказ, созвучный сущности тех людей, чья память живет во мне.
— Теперь послушай, что скажу тебе я.
Рогман протянул руку и коснулся ее пальцев. В этом Мире электронных образов он мог ощущать прикосновения так же остро, как и наяву…
— Я не могу сделать выбор между тобой и остальными живущими, — ощущая дрожь ее пальцев, произнес он. — Я могу приказать тебе посадить Ковчег, и ты выполнишь мой приказ, но умрешь. Я могу промолчать, и тогда погибнут
— Рогман… Они дикие… Я спускалась в этот Мир в твоих поисках. Они злобные, кровожадные, они убивают ради того, чтобы жить. Они убивают даже друг друга. Вспомни, через что ты прошел, как унижали и ненавидели тебя!..
— Я помню. Я помню и то, как моя ненависть погубила народ, меня воспитавший… — ответил Рогман. — Так вот, Кимпс… Ты уже не машина, я это понял. И я уже, наверное, не человек… Помнишь, ты говорила мне, что командные палубы Ковчега это суть отдельный модуль, самостоятельный корабль?
— Да.
— Почему он до сих пор не был восстановлен, не заработал, как раньше? Ведь тут оставалось и сейчас остается множество роботов, которые могли бы устранить последствия катастрофы хотя бы тут?
— Энергия, Рогман. Единственный реактор уцелел на верхних палубах, но он полностью работает на аварийное жизнеобеспечение. Для тех, кто живет внизу.
— Я хочу все изменить. Я собираюсь продать свою душу… — При этих словах Рогмана Кимпс испуганно сжалась. — Я хочу остаться с тобой, в том виде, как я существую сейчас…
Должно быть, она не поверила тому, что он сказал.
Странное поведение для кибернетической системы…
— Рогман?!
— Я приказываю тебе отделить два нижних яруса Ковчега и управлять их посадкой. Ты ведь можешь сделать это отсюда?
— Да… — дрожащим голосом ответила Кимпс, а потом вдруг прильнула к нему, словно они не были призраками, а являлись самыми что ни на есть материальными людьми, встретившимися вдруг после долгой, очень долгой разлуки…
В глазах Кибернетической Системы стояли слезы.
— Я люблю тебя, Рогман… — прошептала она.
Он не ответил, потому что знал: память тысяч людей, что жила в ней, билась на протяжении тысячелетий мрака неровным пульсом непрожитости и действительно научила ее ЛЮБИТЬ.
В Мире наступил окончательный хаос.
Казалось, что в движение пришла сама земля.
Повсюду, в самых неожиданных местах, прямо под ногами разверзалась почва, открывая глазу скрытые под ней ворота убежищ.
Представители множества рас и народов метались под светом шести солнц, нигде не находя укрытия от надвигающейся катастрофы.
Потом случилось нечто совсем ужасное. Из открывшихся зевов появились исполинские шагающие машины.
Они сгоняли обезумевших существ в плотные стайки и упорно оттирали их ко входам в убежища. Там, где не помогал обыкновенный ужас, они применяли невидимую стену, которая толкала неразумных тварей в нужном направлении.
Единственными существами, кто сохранил хоть грамм рассудка в этой вакханалии безысходного страха, была горстка людей, помогавшая шагающим машинам, да мечущиеся поверх их голов странные создания с острыми крысиными мордочками и громадными перепончатыми крыльями.
Среди людей выделялся закованный в металлокевлар воин, а среди летучих созданий — вьющийся над его головой нетопырь с четко различимыми шрамами, что тянулись вдоль его спины, рассекая бархатистую шерстку на крохотном теле.
Наконец большинство створов с глухим скрежетом закрылись, оставив внизу, в теснине убежищ, воющие от ужаса и позабывшие про вражду народы. Вместе с ними оказались согнаны животные.
Шесть солнц заметно потускнели, остановившись в зените. Перепаханная земля, вывороченные с корнем деревья, разрушенные жилища — все это придавало бесконечной равнине жуткий вид.
Почва под ногами заметно колебалась. Наверху, под хрустальным куполом, что-то трещало, со звоном осыпаясь вниз.
Прежде чем спуститься в последний открытый зев убежища, в котором только что исчез отправленный туда пинком цефал, Бриан задержался и взглянул на небо.
Ему было страшно.
Побелевшие губы воина шевельнулись, произнеся какие-то слова, адресованные туда, к хрустальному куполу.
— Мы будем помнить тебя, Рогман… — вот что прошептал он.
Древние ворота убежища с лязгом поползли навстречу друг другу, закрываясь за спиной Бриана.
Во мраке космоса к планете приближался циклопический шар песочно-желтого цвета.
Казалось, он пролетит мимо, не задев даже фиолетовой кромки стратосферы. За шаром тянулся длинный шлейф, состоящий из различного мусора и кристалликов голубоватого льда. Это продолжала истекать замерзающая в вакууме атмосфера Ковчега.
Внизу, под покрывалом облачности, огромные неуклюжие животные задирали свои головы, тревожно глядя на небо. Они еще не знали, что эра их безраздельного правления на планете окончена.
В космосе по поверхности песочно-желтого, изрытого кратерами шара внезапно пробежала трещина. Внутри, под корой пустотелого астероида, грохотали направленные взрывы. Шар сотрясался от корежащих его конвульсий, в космос отлетали каменные глыбы. Одни, вращаясь, уносились прочь, другие под разными углами падали в атмосферу планеты, превращаясь в дождь падучих звезд.
В районе трещины, которая уже походила на глубокое ущелье, сверкнул металл. Расселина, в которой продолжали грохотать взрывы, опоясала шар Ковчега у самой его макушки.