Ковчег
Шрифт:
И все-таки Занудину отчего-то запало в голову, что сегодня именно воскресенье.
Занудин собирался к завтраку, немного запаздывал. Излишне рьяно распахнув дверь своего номера, сильно ею обо что-то грохнул. Оказалось — об карлика, семенившего мимо по коридору. Даун во весь свой скромный росточек растянулся по полу, безвольный взгляд уперся в потолок. Создавалось впечатление, коротышка пытается сообразить, жив ли он еще или все кончено…
— Вы как по пожарной тревоге вылетаете… К завтраку? — кряхтя, поинтересовался Даун, оставаясь в распластавшейся позе.
— Ну, в общем, к нему. Прости, что задел.
— Зря торопились, между прочим. Завтрак отменяется.
— По какой причине? — удивился Занудин.
— Панки… — тяжко вздохнул карлик.
— Опять распоясались?! Снова чего-то отчебучили?! — без заминки излил свое праведное негодование Занудин. — И как можно терпеть?! Двое мальчишек всего-навсего, а неприятностей как из-за…
— Да не двое, а трое уже! — посетовал Даун. — Нового дружка с собой привели, похлестче себя — Сада Вашаса какого-то. Ох и дебош устроили, видели бы вы! Музыкант с этим Вашасом поцапался — так тот Музыканту, не долго рассуждая, вазу об голову расколотил. Хрустальную.
Занудин присвистнул.
Конечно, он не считал за превеликое удовольствие ввязываться в конфликтные ситуации в стенах «Ковчега» (особенно если это не касалось его напрямую), но крепкая нелюбовь к Панкам, нелюбовь давняя, просто-таки распирала изнутри.
— Они сейчас там, внизу?
— Там, там — где же еще.
— Ладно, пойду взгляну на все это безобразие, — Занудин перешагнул через лежащего на полу карлика и двинулся вперед по коридору…
* * *
В холле витал дух наэлектризованного беспокойства.
У стола сгрудились Панки во главе со своим оскандалившимся приятелем. По рукам криво ухмыляющихся юнцов блуждала бутылка портвейна. На столе в завидном количестве красовались другие бутылки, ждавшие своей очереди. Новоявленный Сад Вашас дышал ртом, точно сильно запыхался — казалось, от него до сих пор летели искры недавнего буйства. Это был всклоченный худой брюнет с безобразно-притягательным лицом и красиво-зловещим взглядом — и чистое, и демоническое странным образом переплеталось в его наружности. Одет он был вызывающе. Многочисленные регалии панк-рокера, мотоциклетные сапоги, шипованный пояс на кожаных брюках, майка со свастикой. Вашас выглядел на манер тех же Джесси и Факки, только чуточку посочнее.
Поодаль, возле растянувшегося на диване Музыканта, суетились Женщина и Поэт. Музыкант то стонал, то сморкался в руку, то задумчиво потирал ладони. На полу валялись осколки разбитой вазы.
Занудин остановился на полпути лестничного спуска и, облокотившись на перила, наблюдал сверху за происходящим в холле.
Бутылка в руках Панков опустела. Джесси взял со стола следующую, откупорил. Сделав несколько глотков, передал Вашасу.
— Лихо ты из Музыканта овоща оформил — бац! — и башка чуть не надвое, — светился от удовольствия Джесси.
— Да-да-да-да, — пулеметом затрещал Факки, получая по очереди портвейн. — Я тоже в восторге, Сад!
Сад Вашас, покачиваясь, присел за стол и устало погрузил голову на руки. Джесси и Факки ненадолго умолкли.
— Батюшки, куда катимся… хулиган, бесстыдник… — склонившись у изголовья Музыканта, причитала сердобольная Женщина.
Поэт озабоченно таращил глаза. Музыкант снова высморкался и застыл без движения.
Занудин оторвался от перил и, расправив плечи, не спеша спустился в холл - хотя и сам толком не знал, на что рассчитывал этим своим непродуманным появлением.
— Ну а это чего за хрен с горы? — поднял взгляд на Занудина Сад Вашас.
— Да так, пентюх один, — оживился Джесси, загадочно пританцовывая на месте.
— Мы его тоже в струне держим, — горделиво объявил Факки.
— А-а, это ты, Занудин… — отозвался с дивана Музыкант. — Видишь?! Третируют наше поколение, брат, третируют…
— Вы уж вернулись бы в комнату, — озабоченным тоном заметила Женщина.
Ввиду всеобщего внимания к своей нехитрой персоне Занудин несколько воодушевился.
— Думал вот позавтракать, — громко заговорил он, уронив руки в карманы и небрежно разглядывая потолок.
— Завтрак, как видите, отменяется, — отозвался Поэт.
— Ну, портвейна хоть хлобыстну…
Насвистывая себе под нос, Занудин подчеркнуто уверенным шагом приблизился к столу. По счастью, никто не обратил внимания, как дрожал его подбородок… Бутылки, стоявшие на столе, из принципа заслонили тощими телами Джесси и Факки.
— Вали, Зануда, отсюда! Не въезжаешь? У панков сегодня праздник! А всякая гопота пропердлая, типа тебя, к портвейну не допускается и праздник своим присутствием только портит!
Выслушав оскорбления, Занудин с минуту бездействовал. Затем — набрав полную грудь воздуха — изловчился и, вырвав из руки Факки бутылку, принялся расплескивать портвейн на Панков.
— Наших бьют, — растерянно пробормотал Джесси…
И вот тут-то началось!
Сад Вашас выхватил из-под себя стул и, размахнувшись над головой, запустил им в Занудина. Тот увернулся и тем же макаром послал стул обратно. Джесси и Факки тоже метнули по стулу. Вашас кинул нераспечатанную бутылку портвейна, которая со свистом пролетела у самого виска Занудина и разбилась о стену. Оттесненный к горке, щедро заставленной редкой посудой, Занудин пустил в ход тарелки, бокалы, салатницы, заварочные чайники…
Окружение Музыканта поспешно ретировалось, зато сам Музыкант приятно удивил — как ни в чем не бывало соскочил с дивана и, матерно разоряясь, самоотверженно встал на сторону Занудина. Силы даже не уравнялись, но шансы дать достойный отпор определенно возросли - и побоище продолжилось с новым ожесточением. Музыкант испускал несуразные воинственные кличи. Панки с их ирокезами и немытыми физиономиями были похожи на краснокожих, ступивших на тропу войны с бледнолицыми. Стулья, посуда, бутылки, пепельницы летали и туда, и сюда. В холле царил несусветный грохот, ор, вой, звон бьющегося стекла.