Козел и бумажная капуста
Шрифт:
Через полминуты она появилась около приоткрытого окна. В руке у нее дымилась зажженная сигарета.
Стараясь не встречаться со мной глазами, Алена бросила сигарету в окно, с силой захлопнула форточку и окончательно исчезла из моего поля зрения.
От брошенного окурка пропитанный бензином пол мгновенно вспыхнул, как сухая бумага.
Я перекатилась на бок, вскочила и подбежала к двери. Навалилась на нее всем своим весом, но дверь даже не шелохнулась — наверное, Алена чем-то подперла ее снаружи.
Но меня не волновали какие-то загадочные выстрелы, мне было не до того — вокруг меня бушевало разъяренное пламя разгорающегося пожара.
В это мгновение в комнате раздался оглушительный грохот — это взорвалась брошенная Аленой возле окна полупустая канистра. Этим взрывом вышибло наружу окно и немного сбило пламя — как на нефтяных вышках взрывами сбивают пламя страшных нефтяных пожаров. Я кинулась к окну — это был мой единственный, хотя и небольшой шанс на спасение.
Языки пламени опалили мое лицо, но я прорвалась к оконному проему и последним мучительным напряжением сил выбросилась в него.
Упав на землю, я откатилась по траве как можно дальше от горящего дома, и силы окончательно оставили меня.
Почти теряя сознание, я вдруг, как сквозь густой туман, увидела склонившиеся над собой мужские лица. Это было неестественно бледное, холодное и узкое лицо прирожденного убийцы Рахима и упитанная лоснящаяся физиономия толстого водителя Севы. Вот уж кого я меньше всего ожидала увидеть сейчас... Я подумала, что брежу, и закрыла глаза.
Подхватив за руки и за ноги, бандиты оттащили меня от горящего дома. Пламя бушевало уже с ревом дикого зверя, а через полминуты послышался грохот, и рухнула прогоревшая крыша.
Не открывая глаз, я ощупала траву вокруг. Настоящая травка, земная. От дома пахнуло жаром, но с другой стороны дул прохладный ветерок. Стало быть, я пока что не в аду. Собравшись с силами, я открыла глаза, потом приподнялась и огляделась — меньше всего мне хотелось показывать перед бандитами свою беспомощность. Что они делают здесь, в поселке Зайцево, я понятия не имела, но следует признать, что успели они вовремя.
Метрах в пятидесяти от догоравшего дома на краю проселка стояла Аленина машина. От нее шел к нам бригадир бандитской тройки — как всегда, несмотря на жару, в элегантном темном костюме. В руках он нес злополучного героинового козла.
— Ну, Рахим, — обратился он к бледному бандиту, — ты ее уложил первым же выстрелом. Наповал. Хорошо, что бензобак не взорвался, а то пропал бы наш товар. А эта коза как? Не задохнулась?
— Не задохнулась, — ответила я сама, — могли бы и руки развязать.
— А булавок у тебя больше нет? — осведомился Сева, подходя ко мне с явной опаской.
— Пускай побудет со связанными руками, — распорядился бригадир, — а то от нее всякого можно ожидать. После ее представления на Фонтанке мы еле-еле с сестрорецкими разобрались... Отвезем ее к шефу, пускай сам с ней разбирается.
— Э, ребята, — обратилась я к своим невольным спасителям, — только одна просьба: возьмите у Алены в багажнике розовый летний костюм... Он там в самом низу лежит, под ковриком.
— Ну ты даешь! — восхитился бригадир. — Чуть не сгорела, чудом в живых осталась, а уже о тряпках беспокоишься!
— Это не тряпка, — обиженно проговорила я, — это вещественное доказательство.
— Чего? — удивленно протянул бригадир. — Ты что, выходит — из ментовки, что ли?
— Что, разве похоже? — из последних сил усмехнулась я.
— Да вроде бы не похоже.
— Этот костюм — для вашего шефа доказательство, а не для ментовки. Доказательство того, что это не я у вас машину с товаром угнала. Это Алена — та, которую вы убили, — при этих словах я покосилась на стоявшую неподалеку машину, — это Алена меня подставила.
Бригадир взглянул на меня с несомненным уважением и пошел за костюмом.
Я представила, как выгляжу со стороны, и сама себе удивилась: наверняка грязная, обгорелая, растрепанная, расцарапанная, в рваной одежде, сижу на земле со связанными за спиной руками — и все еще не утратила способности логически рассуждать... Нет, прав классик: есть женщины в русских селеньях! И в его время были, и сейчас еще попадаются! Хоть изредка, но попадаются.
Бригадир вернулся от Алениной машины с розовым костюмом в руках:
— Этот, что ли?
— Этот, — я кивнула, — и еще, если можно, дайте попить — от жара горло совсем пересохло.
Мое мужественное и разумное поведение явно произвело на братков сильное впечатление, так что бригадир даже разрешил меня развязать. Толстый Сева поднес к моим губам пластиковую бутылку минеральной воды — правда, при этом держался очень настороженно и старался не поворачиваться ко мне задом, должно быть, несмотря на мои заверения, опасался, что у меня припрятана еще одна булавка.
Я жадно припала губами к горлышку бутылки и не отрываясь выпила чуть не половину. После этого жизнь показалась гораздо более сносной.
— Ладно, поехали! — объявил бригадир.
Напоследок Рахим еще раз прогулялся к Алениной машине, поколдовал над ней и вернулся, оглядываясь через плечо. Несколько секунд спустя громыхнул взрыв, и многострадальная машина превратилась в пылающий факел.
«Прощай, подруга, — подумала я, — хоть ты и оказалась стервой и без долгих раздумий приговорила меня к смерти, но все-таки мы с тобой достаточно долго дружили для того, чтобы я почтила твою память минутой молчания».