Шрифт:
Я захлопнула за собой дверь туалетной кабинки и перевела дух. Ну и вечерок у меня сегодня выдался! Врагу не пожелаешь... Самое главное — непонятно, с чего все это началось, еще часа два назад все было прекрасно. Хотя нет, два часа назад мы уже торчали в этом ресторане, и Пашка стал вдруг выкаблучиваться...
Павлик — это мой хахаль или бойфренд, как сейчас говорят. Знакомы мы с ним почти полгода, а в близких отношениях состоим... дай бог памяти... февраль, март, апрель, май... что у нас сегодня... ага, двадцатое июня, значит,
— Анна, ты там не утонула? — Это моя новая приятельница, Ульяна, сделала вид, что забеспокоилась.
— Не жди, я еще долго, — буркнула я, уж очень не хотелось снова глядеть на ее выпученные глаза и обильно намазанные гелем волосы.
Вот уж кому не подходит собственное имя! Ульяна должна быть высокой, статной девицей, с толстой соломенной косой, перекинутой на грудь, а эта хоть и не маленького роста, но худа, груди, кажется, нет вообще, нос длинный, глаза слегка выпученные, а волосы мало того, что торчат во все стороны, так еще и смазаны гелем, так что голова Ульяны напоминает резинового ежика. Хотя что это я? Ульяна — единственная во всей этой компании, которая отнеслась ко мне сколько-нибудь приветливо и по-дружески. Больше того, я случайно заметила, что, когда мой ненаглядный Павлуша попробовал залезть к ней под юбку — вроде бы просто так, для смеха, — она тут же двинула его по руке и сказала пару «ласковых» слов. Так что я должна быть ей благодарна, потому что две другие девицы из нашей компании совершенно беззастенчиво вешались на моего Павлика.
А начиналось все очень здорово...
Павел пригласил меня в ресторан заранее, за три дня, чтобы я могла как следует подготовиться. Компания, сказал он, будет очень приличная, все с его работы, коллеги, значит. Работает мой Павлуша в небольшой архитектурной мастерской, и уж не знаю, как там мужчины, но, что девки у них все поголовно шалавы и дряни, это я теперь могу сказать с уверенностью.
Сами посудите: станет приличная девушка усаживаться на колени к мужчине и чуть ли не расстегивать на нем брюки в публичном месте, то есть в ресторане, да еще в присутствии его подруги? Я, во всяком случае, такого бы точно не стала делать.
Внезапно я осознала себя стоящей в кабинке туалета. Что за черт, так и буду отсиживаться здесь до конца вечера? Я резко распахнула дверь кабинки, выскочила оттуда и подошла к раковине и зеркалу. Никого не было рядом, кроме старухи уборщицы в синем рабочем халате, которая поглядела на меня очень подозрительно — небось думала, что я кололась в кабинке.
Мелькнула мысль дать бабке денег и попросить, чтобы вывела меня отсюда через черный ход, потому что уйти открыто я не могла без скандала — Пашка завелся прилично. Но бабка посчитает, что я хочу скрыться, не заплатив за еду, и не станет мне помогать.
Нужно было линять отсюда с самого начала — ведь видела же я, что что-то не так. Но упустила момент, а потом, когда захотела уйти, Пашка меня не пускал.
Я причесалась и поглядела на себя в зеркало. Черт, что же мне сегодня так не везет? Я столько готовилась к этому вечеру — хотела произвести впечатление на Пашкиных коллег и друзей. Будучи первый раз в незнакомой компании, нужно выглядеть безупречно, это аксиома, так что я проторчала два часа в парикмахерской, сделала тщательный макияж и надела дорогущее итальянское платье, которое купила месяц назад в бутике на Литейном. Я увидела его в витрине и влюбилась в него, хотя на первый взгляд в нем не было ничего особенного. Фасон очень простой: длина чуть ниже колена, коротенький рукав. Но материал был изумительный — темно-синего глубокого тона, с искрой... в общем, описать его невозможно, нужно видеть. Скромный вырез по горло отделан какими-то штуками, отдающими синим блеском. И все.
К такому платью не надо никаких украшений, оно говорит само за себя. Платье мое, решила я, и на другой день притащила в бутик Алену. Она оглядела платье, потом перевела глаза на меня. «Ну, не знаю», — протянула, склонив набок голову.
Девушкам в бутике страшно не хотелось снимать платье с витрины, они предлагали мне кучу других вещей, но я была непреклонна.
Сидело на мне платье как влитое, как будто это не одежда, а моя собственная кожа. Алена вынуждена была согласиться, что платье мне очень идет и что в глазах моих, по ее выражению, плещется нестерпимый темно-синий блеск.
Н-да, сейчас в моих глазах плескалась только злость и грозила перелиться через край. Выглядела я отлично, но ни одна сволочь за весь вечер не удосужилась сказать хоть малюсенький комплимент!
Сначала все было очень славно. Ресторан показался мне вполне приличным, вместо разухабистой кабацкой музыки на сцене сидел дядька средних лет с одутловатым нездоровым лицом и меланхолично наигрывал на фортепиано какие-то ностальгические мелодии. И Пашкины сослуживцы сперва вели себя более или менее пристойно. Но мой любезный дружок начал как-то удивительно быстро наливаться спиртным, чего раньше я за ним не замечала, и сразу сделался наглым и развязным.
Обстановка в ресторане тоже начала меняться. На сцену развинченной походкой вышла долговязая девица с белыми волосами, уложенными в узел на затылке, и начала извиваться возле пианиста. Он чуточку оживился, начал играть что-то более жизнерадостное, а девица в такт его импровизации начала неторопливо раздеваться.
Опять все то же!
Оказывается, я сказала это вслух, и Павлик, маслено поблескивая глазками, проблеял:
— Нет, она очень даже ничего! Вот ведь козел!
Девица уже освободилась от платья и, плавно покачиваясь под музыку, возилась с застежкой бюстгальтера.
— Помочь? — радостно выкрикнул Павлик и, не дожидаясь ответа, вскарабкался на сцену.
Стриптизерша весьма благосклонно ему улыбнулась, этот скот помог ей расстегнуть лифчик и, честное слово, запихнул за резинку трусиков какую-то купюру. Я готова была провалиться сквозь землю!
Девица распустила свои белые патлы, обвилась вокруг шеста и под ностальгические звуки фортепиано освобождалась от последних остатков одежды, а Паша вернулся к столику, надувшись как индюк и горделиво поглядывая на окружающих.
— Какого черта ты меня-то сюда пригласил? — спросила я его вполголоса. А он в ответ только нахально расхохотался и потащил к себе на колени кривоногую темноволосую мымру, которая давно уже внаглую с ним заигрывала.
Я постаралась сдержаться и сделала вид, что слушаю анекдот, который рассказывал Андрей, Пашкин сослуживец, но эта кривоногая крокодилица бросала на меня такие победоносные взгляды, что я рассмеялась совершенно не вовремя, так что Андрей удивленно на меня покосился и предложил минеральной воды.