Кожаные капюшоны
Шрифт:
И всё-таки кое-чего горцы добились, потому что их было очень много. Они заставили наёмников на левом фланге отшатнуться назад на два десятка шагов, и сражение моментально стало опасным. Если бы стоящие слева побежали или отступили ещё немного, удар в тыл мог бы сломить и железное сопротивление мирамцев, занимающих центр.
Лотар посмотрел на Крамиса. Тот, кусая губы, полетел на белом жеребце налево, выкрикивая команды на трёх языках, в том числе и на киптском. Когда он вернулся, тяжело дыша, наёмники медленно, но упорно продвигались вперёд, тесня тех, кто оказался перед ними.
—
— Я соврал, — чуть смущённо признался Крамис, — сказал, что ваши орденцы уже грабят киптский обоз. Они сразу поднажали.
— Наёмники, — отозвался Сухмет с уважением. Наступление наёмников заставило двинуться вперёд и мирамцев. Шаг, ещё шаг, потом движение стало необоримым, и вот уже армия приморцев тяжело, обливаясь кровью, всё-таки зашагала вперёд, тесня противника. Крамис с восторгом посмотрел на Лотара:
— Если они не остановятся, через полчаса мы будет праздновать победу.
Пришлось Лотару охладить его восторг:
— Прикажи своим лейтенантам расступиться, когда вперёд пойдут цахоры.
— Кто? — не понял Крамис.
— Те четверо в кожаных капюшонах, которые наняли киптов.
— Понял. А я-то думаю, что они там делают?.. И Крамис снова умчался к солдатам. Да, из него отличный офицер получился, решил Лотар. И небольшую битву, и умеренную компанию он вполне может выиграть. Он не учёл только цахоров, но никто из нормальных людей и представить себе не мог, на что они способны. Лотар и сам вначале едва способен был это понять, так что упрекать Крамиса не стоило.
Вот только зря он себе побольше адъютантов и рассыльных не набрал, всё сам скачет, сам воюет. Но это тоже понятно: драка невелика, он и решил, что так солдаты будут воевать уверенней. И оказался прав, с наёмниками это сработало. Сработает ли с цахорами?
— Стак, будь готов, — посоветовал Лотар и стал натягивать щитки потяжелее тех, с которыми мотался по свету последние полторы недели. Ему принесли их из обоза орденцев.
Но цахоры бросились вперёд, только когда победа приморцев стала очевидной. Они скользнули так незаметно, что Лотар даже пропустил этот момент. Но быстро сориентировался и завопил, указывая на них Крамису, который в это время крутился где-то возле наёмников, которые теперь, нарушая общий порядок битвы, без удержу рвались долбить тонкие заслоны киптов, чтобы захватить обоз.
Но дожидаться Крамиса и не потребовалось: предупреждённые лейтенанты чётко скомандовали, и мирамцы расступились, отделавшись лишь самыми незначительными потерями, а потом почти так же чётко сомкнулись. И четверо цахоров оказались у них в тылу, отсечённые от остального своего войска.
Стак негромко отдал свои команды, и четыре десятка орденцев, сверкая клинками, рассыпались веером.
На этот раз битва распалась на поединки с обоюдного согласия сторон. Каждый из цахоров предпочёл оказаться в окружении десятка орденцев, чтобы расправиться с ними, не обращая внимания на остальных.
Лотар попытался вытравить усталость из тела, взглянул на садящееся в пологие горы солнце и направился в ту сторону, где всё сильнее разгорались схватки между цахорами и орденцами. После того как сцепились эти противники,
Вблизи стало ясно, что орденцы атаковали одновременно с разных сторон, как их выучили. Лотар своими костями помнил, как нелегко в этом случае справиться с атакующими. Но цахоры справлялись. Проходило время, а никто из них не был серьёзно ранен, хотя, с другой стороны, и из орденцев мало кто пострадал. Но длилось это недолго. Сначала в сторону оттащили тело одного орденца, потом ещё двух, потом ещё кого-то…
И тогда Сухмет, который давно уже готовился — Лотар ощущал это как приближение грозы, — вдруг метнул в одного из цахоров молнию. Это была отличная молния — сильная и размашистая, как невесть откуда свалившееся столетнее дерево. От удара цахор упал на колени. И тогда орденцы дружно, как муравьи, и почти так же быстро, как сверкнула молния, рассекли его на десяток кусков точными, очень сильными ударами.
Когда они расступились, на камнях и редких стебельках вереска остались только бесформенные, окровавленные ошмётки.
Освободившиеся орденцы тут же влились в поредевшие круги вокруг остальных трёх цахоров.
Второго завалил сам Лотар. Он даже не очень понял, как это ему удалось. Он устал, очень устал, и всё время дрался от защиты, почти не высовываясь, но вдруг сообразил, что цахор, вокруг которого он танцевал на небольшом бугорке вместе с другими орденцами, потерял нить поединка и уже не видит всех атакующих так же хорошо, как вначале. Он вытянулся вперёд, ушёл от медленного и слишком высокого выпада цахора вниз, согнувшись почти втрое, и подсёк Гвинедом левое колено противника.
Тот грохнулся на землю, обдав Лотара запахом кислого пота, незнакомой магии и едкой, тёмной кровью. Через мгновение он уже был готов снова подняться, но орденцы пришпилили его к земле, а потом долго, как будто перед ними было не тело, а тугое бревно, рубили, пока от цахора не осталось даже кусков, лишь кровавая лужа и облако отвратительного запаха, от которого хотелось поскорее избавиться.
“Славно работают, — решил Лотар, — и когда они научились превращать Капюшонов в фарш? Ах да, я же просил Сухмета объяснить им кое-что о противнике, наверное, он не терял времени даром, пока я разглядывал битву”. Тёплое ощущение дружеского присутствия появилось в сознании, но на сей раз Сухмет ничего не сказал, и это само по себе было подтверждением догадки.
Двое других цахоров, как ни странно, подустали. Они могли бы разогнать всю армию мирамцев, но в драке с орденцами им приходилось нелегко. И всё-таки их следовало ещё опасаться. Поэтому Лотар вместе с учениками напал на главного цахора континента, которого архидемон, кажется, называл Непотом.
Он дрался лучше других, один положил почти десяток орденцев, и усталости в нём было меньше, чем в другом цахоре… Кстати, что-то там не так… Лотар оглянулся, но опоздал.
Рёв торжества пронёсся по полю, поредевший круг орденцев на миг сомкнулся, потом распался, и стало ясно, что из четырёх тёмных противников остался только один — тот, которого они видели перед собой.