Козий Бог
Шрифт:
Труповозка с санитарами ещё не приехала. Звонили, сказали: шину пробили, заменят и через полчаса будут. Как раз солнце ещё напечёт, и труп совсем вздуется. И так уже смердит хуже некуда.
Поздоровались.
– Машинист оттащил его с рельс вон туда, - Григорий Константинович махнул в сторону двух невысоких ёлочек, непонятно как оказавшихся у железной дороги, вдоль которой если и росли деревья, то осины и берёзы, реже - тополя.
– Понятно. А разве этот участок путей к вам относится?
Майор прекрасно помнил, как в прошлом году,
– Да, вот, видимо, всё это моё богатство, - усмехнулся Григорий Константинович.
– Вы знали погибшего? Из местных?
– Да как сказать, - пожал плечами председатель.
– Вроде не узнаю. Хотя, может, из зверосовхоза, или из Кашинки, или из Любавинки, они же тоже на нашу станцию ходят. Так что надо искать, опрашивать. Хотя, может, и видел его где-то, но не помню.
Тело лежало под елями, накрытое старой простынёй, чуть пропитавшейся едкими пятнами. Николаев сдёрнул ткань и услышал, как позади едва слышно взвизгнула стажёр. "Пожалуйста, пусть её не стошнит, пусть её не стошнит. Я не заслужил такого позора!"
Глаза стеклянные с лопнувшими красным сосудами. Лицо восковое, перекошенное. Рубашка у горла была разодрана в клочья и окровавлена.
Майор надел перчатки и отодвинул край рубашки: на коже почти нет повреждений, только на пядь ниже ключиц - две кровавых отметины, точно от рогов. Крови мало. Посмертно.
"Вот Варечке работёнка".
На шее покойника висел серый мешочек. Николаев аккуратно его срезал и открыл. Вдохнул душистый аромат знакомых трав, чуть закружилась голова, закашлялся и завязал мешочек.
"Аир и барвинок. Это аир и барвинок так пахнут", - в мыслях всплыл голос бабушки.
– А вы уже здесь! Здорово, Павел Антонович!
От садового товарищества через луг два санитара в синей форме несли носилки и покрывало.
– Как нам сегодня-то подфартило-то, да? Уже воняет?
– По такой жаре!
– Будешь осматривать или можно забирать?
Майор и Василенова сделали несколько фото погибшего, и Николаев кивнул санитарам:
– Берите, я уже достаточно видел. И скажите, что подробный отчёт нужен к вечеру.
Когда санитары ушли, майор спросил у председателя:
– Где труп изначально лежал?
"Ну и жарища!"
Григорий Константинович пожал печами. Он тоже запарился. Для встречи с майором он надел накрахмаленную рубашку, но теперь узкий ворот врезался в мясистую шею и поддушивал. Сам председатель был немолод: из тех, которые сначала молодец молодцом, а с возрастом становятся грузными, заплывают, превращаются в шар.
– Да где-то вон там. Диспетчер сказал, что машинист сфотографировал на телефон, вечером пришлют.
Григорий Константинович пожал плечами.
– Может, чаю? Если вы тут всё осмотрели? Вам тут теперь до вечера куковать, если, конечно, хотите опознать тело. Это же сколько народу опрашивать! Да не переживайте. Сейчас слухи сами расползутся. И кто-нибудь заявит о пропаже соседа. Хотя мне этот мужчина не знаком. Может, не местный. Чаю?
– Чаю выпью, - согласился майор, - но через полчасика. Хочу по путям пройтись. Может, что-то есть. Василенова, съезди в зверосовхоз, там есть такой Капитанов Олег Борисович, специалист по рогатому скоту. Покажи ему фото.
– А вы уверены, что Капитанов захочет на это смотреть?
– Уверен. Во-первых, он уже пару раз мне помогал. А что касается нынешнего дела. Раны как будто от рогов. По его части.
– Почему вы так уверены, что это рога?
– Года три назад завёлся тут бешеный бык, пару человек на рога посадил. Раны похожие на эти. Надо выяснить чьи они, а там по ситуации... Хм, мне кажется, я уже что-то такое видел. Где бы только вспомнить...
Глубоко-глубоко зарыто воспоминание. Там на ветру колышется луг синецветов, трепещут колокольчики, ромашки от солнца чахнут краями лепестков, и детский смех струится сквозь сосны, и звонкие стрекозы рассекают воздух, и девочка плачет...
– Ладно, - Василенова хмуро взяла ключи от машины, крутанула их на пальце, и брелок-медвежонок мягко лёг в её ладонь. Медвежонка она сама вязала, чтобы под шарф подходил.
А майор пошёл обыскивать пути. Григорий Константинович, напевая песенку, заторопился ставить самовар.
Осмотр железной дороги мало что дал, но всё-таки удалось найти место, где ночью, видимо, лежал труп. Там на шпалах засохли едва заметные красные пятна. Конечно, кровь могла взяться и по другой причине, поэтому майор отковырял кровавую щепку и положил в пакет для экспертизы. Искать следы было бесполезно - пространство между шпалами да и сам откос уложены гранитом, серым с тёмно-малиновыми, как кровь, вкраплениями; следы ног тут не сохранятся. Ещё следы крови? Обломанные ветки, если тело тащили из леса? Или драка случилась на путях?
Майор огляделся. Лес начинался дальше.
Николаев прошёл по рельсам до кромки леса, но не увидел ни капли крови. Осмотрел опушку, но ни сломанных веток, ни клочков ткани, которые могли бы зацепиться. На свежей траве следов волочения тоже не наблюдалось. Правда, несколько васильков были втоптаны в землю. "Здесь лежало тело или просто кто-то пикник устраивал?"
Васильки колыхались на ветру, девочка плакала сидя на поваленном дереве, ощетинившемся сухими обломками сучьев, а вокруг неё паслись белые козы. Майор тряхнул головой, отгоняя навязчивое воспоминание.