Козий Бог
Шрифт:
До зверосовхоза доехали минут за пятнадцать и затормозили у покрытого жестяными листами коровника. Рядом на поле паслись бурёнки, привязанные толстой бечёвкой к косой изгороди, и чуть поодаль несколько коз. Из конуры вышла овчарка, зевнула, потянулась. Чуть поодаль грустили без дела трактор, старая газелька, и воткнутый в пень топор для колки дров отражал закат. Вдоль стены амбара тянулась лежанка с дровами. А вот полицейской машины, на которой приехала бы стажёрка, видно не было.
На шум из дома вышел Капитанов Олег Борисович.
– О, какие люди. Здорово. За молочком пожаловали?
– По работе, - сразу же огорчил его майор.
– Я отправлял к вам
Олег Борисович пожал плечами.
– Сегодня с утра только катафалк на кладбище проезжал, потом дачники с двадцатого участка. И Машенька ко мне зашла, а так больше никого не было. Эта ваша Анфиса хоть дорогу знала?
– Знала.
Майор помрачнел. Но может, тугодумная стажёр просто не туда свернула и потерялась, а телефон не ловит сеть, тут такое часто бывает. Как-никак глушь, дебри, до цивилизации, то есть до столицы, три часа на электричке, вокруг - одни леса, болота, елани и только несколько городишек, где есть школа и поликлиника. Уж с Василеновой станет заблудиться. Как-то раз майор отправил её в только что открывшуюся у заправки закусочную за кофе. Два часа! Два часа она блуждала не пойми где и вернулась, конечно же, без кофе. Зато потеряла удостоверение и умудрилась порвать понизу форменные брюки.
– Ну, я вас оставлю, если больше не нужен, - сказал Григорий Константинович.
– Да, спасибо.
– Да, ты проходи в дом, Паша, - сказал Олег Борисович.
– Машенька как раз еловый самовар поставила. Попьём чайку, расскажешь, что у тебя за дело.
– Мрачноватое у меня дело для чаепития.
В доме стоял запах смолы, свежих дров и хвои. Только если у Григория Константиновича смола имела оттенок тепла и уюта, то у Олега Борисовича - оттенок умиротворения. И одиночества, но одиночества самодостаточного, благородного.
Маша оказалась высокой девицей с волной взъерошенных тёмно-русых волос ниже пояса. Она как раз заталкивала в самовар последнюю еловую шишку. Самовар стоял в центре стола, и Маше пришлось встать на цыпочки, чтобы дотянуться. Наверное, она не была такой высокой, как показалась из-за своей худобы в первую секунду. Ноги у неё были стройные, как у человека, который вынужден много ходить пешком. Белые узкие брюки... Белые! Кто же в здравом уме носит в деревне белые брюки? В них самое то коров доить. Да ещё босоножки на высокой платформе. Пустоголовка, наверняка, похлеще Василеновой.
– Дочка?
– спросил майор.
Маша обернулась. Глаза у неё были огромные и зелёные, цвета чуть пожелтевших листьев смородины.
– Нет, - рассмеялся Олег Борисович.
– Её дед у меня покупал корма для кроликов, давно это было. А Машенька тоже приходила. С козочками играла. А козочки любили за ней бегать. Веселое было время.
Маша скромно отвернулась. Самовар закипел быстро. Разлила чай. Брала тонкими холёными пальчиками чашки, подносила к кранику самовара, двумя пальчиками, большим и указательным, поворачивала, наливала до краёв, но умудрялась вернуть чашку на место, ничего не расплескав. А на пальцах у неё были тонкие серебряные кольца, почерневшие от времени, ногти острые с модным маникюром. Майор видел, как Анфиса Василенова похожие фотографии в Интернете рассматривала вместо работы. Вот у Анфисы ногти были простые, коротко подстрижены, не крашены, и кожа сухая с трещинками. С Анфисой сразу всё понятно: местная, и на своём месте. А эта Маша?
– Сколько сахару?
– голос её звучал резко, неуклюже, будто она редко им пользовалась.
– Две ложки, пожалуйста.
К еловому чаю полагался пирог с курицей. Майор ещё раз набрал стажёрке. Абонент не доступен. Может, она вообще в Москву укатила? Плюнула на всё и до свидания? А что? С неё станется. Странная она, эта Анфиса. И на работу-то попала по блату через лучшего друга дяди, который по случаю оказался начальником майора. Сам-то майор и его бывшая напарница Безликова были вынуждены честно отучиться, пройти распределение, опыт жизненный и рабочий получить. А Анфиса? В свой первый день пришла в участок в длинном вязаном платье, зимнем, а на улице жара под тридцать. Стоит у двери, потом обливается, войти стесняется, мямлила полчаса, объясняла кто она и зачем. Разобрались. Приняли. В тот же вечер вызвали к местному клубу разбираться с пьяной поножовщиной. Дельце было плёвое, раны поверхностные, свидетелей куча, правда, тоже нетрезвых. Василенова не успела вылезти из машины, как грохнулась в обморок. Потом оправдывалась: во всём виновата духота. Николаев тогда сказал ей пару ласковых и посоветовал одеваться по погоде. Девица обиделась. Рыдала на заднем сиденье, а майор катал её по городу, потому что просто бросить у участка не позволяла совесть, кто обидел - тот и должен успокоить. Ещё Василенова вечно врезалась в дверные косяки, а когда в участке переложили пол, то и вовсе начала спотыкаться на ровном месте. Зато какие вкусные, пахнущие корицей, пирожки по пятницам приносила!
Об этом думал майор, пока пил еловый чай в компании старого товарища отца и незнакомой девицы.
После чая молчаливая Маша распрощалась, взяла два бидона козьего молока и ушла.
– Она тут недалеко, в садовом товариществе живёт.
– Это ей километров пять с бидонами идти-то, - прикинул майор.
– Ничего. Она так с мая ходит. Говорит, решила на дачу переселиться, и теперь вот ходит. Ну, так что за дело у тебя, Паша?
– Нужна консультация по рогатому скоту, - майор показал фото покойного.
– На что похоже? Рога же, нет?
– На следы рогов, но большие какие-то, - нахмурился Олег Борисович, ничуть не испытывая отвращения, будто всю жизнь трупы разглядывал.
– Интересно, как это мужик так напоролся?
– Бык?
– предположил майор.
– Нет, у быков рога по-другому расположены. Это скорее козёл, только рога очень большие... Это всё?
– Вот ещё, - майор перелистнул фото в телефоне.
– След тоже странный нашёл.
– Эка большой какой. Нет, так сразу и не понять, - Олег Борисович пожал плечами.
– Знаешь, что-то смутно знакомое, но никак не соображу что. Вроде видел когда-то, а что не пойму.
– Вот мне тоже кажется, что знакомое... Слушай, моя стажёрка с машиной по ходу совсем исчезла. Может, кинула меня и уже в участке. У вас тут никто в Зелёномховск не собирается?
– Попутчиком хочешь быть?
– Уж очень не хочется ребят напрягать и просить забрать.
– Ну, может, Миха и поедет. Он через дорогу, где песцов разводят.
Вдоль обочины паслись козы, маленькие, белые, с крохотными серыми рожками. Майор не удержался и погладил одну по голове, та тихо проблеяла в ответ.
"Нет, эти продырявить не могли. Мелкие шибко. Обойти завтра что ли весь зверосовхоз? Или эту дурёху отправить? Эх, Безликова уже бы давно нашла рогатого".
У дорожки к низенькому продолговатому зданию, где в клетках содержались песцы и источали ужасный животный запах, стоял старый козёл. Шерсть вылезла клоками, глазки горели красными точками, а кора рогов чуть облупилась. Рожки длинные. И пахло от него чем-то прокисшим, точно подгнивал он.
Майор внимательно посмотрел на него.