Козырь Рейха. Дилогия
Шрифт:
лейтенант фон Шпее
О чем может думать молодой офицер, пристально разглядывая голубую гладь океана, подсвеченную восходящим солнцем, цепляя взглядом зеленое пятно острова с белой каймой прибоя?!
В обыденной жизни мечтают о любви, о доме, в котором вырос. А как иначе – ведь за два года службы в Тихом океане вся местная экзотика надоела до жути, до изжоги в душе. Вот только вернуться в Германию теперь суждено не скоро. Начавшаяся четыре месяца война перечеркнула все планы, но долг перед родиной превыше всего. Сражаться с врагом обязанность каждого уважающего себя офицера и дворянина, ведь на тебя смотрят многие поколения предков, что всегда держали оружие в руках.
– Внимательнее, Отто! Пусть твои сигнальщики внимательнее смотрят на ост, солнце слепит и можно просмотреть дальний дым.
Командир крейсера капитан цур зее фон Шенберг был собран и деловит, хотя стоянка у чилийских островов позволила команде
Лейтенант с усилием оторвался от мыслей и стал прохаживаться по мостику, пристально смотря на горизонт. День обещал быть теплым – полоса субтропиков, к тому же в здешних краях скоро начнется лето. А здесь хорошо – океан смягчает жару, от него веет прохладой, а потому можно спокойно находиться даже на горячей палубе «Нюрнберга». Свой крейсер лейтенант искренне полюбил, считая за второй дом – да так оно и было на самом деле. Ведь корабль не только дом, он может стать и общей могилой. Это он понял в Гонолулу, на Гавайских островах, куда «Нюрнберг» пришел на бункеровку 1-го сентября. Отдав салют наций в 21 выстрел, Шенберг приказал всем готовиться к авралу, требовалось принять 1300 тонн угля, что на треть превышало нормальный запас. Зато этого «черного золота» хватило бы добраться до Циндао, если бы последовал приказ о возвращении. Жаль, но американцы разрешили взять только 700 тонн – моряки быстро загрузили ямы углем, да к тому же им помогали команды трампов «Сетис» и «Поммерн» интернированных с началом войны на Гавайях. Германский консул Георг Родик объяснил нехватку угля – за три месяца плавания «Нюрнберг» дважды принимал уголь на Гавайях. А еще извинился за чудовищный конфуз, что допустили гостеприимные американцы, хотевшие принять немцев как можно лучше и отправившие к пирсу оркестр. И музыканты сыграли один гимн, который знали лучше всего – британский «Боже храни короля».
Вечером по Гонолулу поползли панические слухи – на выходе из порта немцев ожидают «Австралия» и японский крейсер «Идзумо». Отто слышал и дословно запомнил ответ Шенберга – «Неважно, какой неприятель ожидает меня снаружи, и какова его сила. «Нюрнберг» никогда не сдастся. Мы встретим свою судьбу. Я полагаю, что мой крейсер станет стальным гробом для меня и моего экипажа».
Собравшиеся на причале немцы запели «Стражу на Рейне» провожая соотечественников, как им тогда казалось, на бой. Вот только по выходу неприятеля не оказалось и крейсер, по пути перерезав английский телеграфный кабель на Гавайи и полностью разгромив французскую радиостанцию на одном из островов, присоединился к эскадре. А первый бой произошел при Коронеле, и «Нюрнберг» внес свою лепту в победу, хотя и опоздал к самому началу схватки, прибыв на место боя уже в темноте.
Получив приказ атаковать англичан торпедами, «Нюрнберг» попытался догнать английский крейсер, но тот быстро скрылся в темноте, имея скорость намного больше, чем тот 21 узел, который едва выдавали истрепанные многомесячным плаванием машины германского крейсера, нуждающиеся в ремонте. Да и днище необходимо было почистить – порядком заросшее в тропических водах, оно существенно снижало скорость германского крейсера – а ведь тот мог развить на целых три узла больше. И вскоре немцы прямо нарвались на горящий «Монмут».
Британский крейсер имел крен на борт, орудия задрались вверх, не представляя угрозы для «Нюрнберга». Носовая башня разрушена взрывом, кормовая сильно повреждена и дымится, растопырив стволы. Отто почувствовал ужас, когда орудия его корабля стали всаживать в упор снаряд за снарядом в «Монмут». Но что делать – англичане отказались спускать флаг, и даже попытались развернуться, что бы ответить пушечным залпом с неповрежденного борта. В промежутках между выстрелами Отто отчетливо слышал крики британских офицеров, что звали своих матросов к пушкам. Нет, с ними сражались герои, которые уже ничего не могли сделать. Через несколько минут «Монмут» опрокинулся, а «Нюрнберг» ушел от двух дымов, что стали приближаться. Командир посчитал, что вернулся «Глазго» и привел на помощь «Гуд Хоуп», хотя такое было бы и глупо, и трусливо. На германском крейсере всего десяток 105 мм орудий, а на английском «Сити» тот же десяток 102 мм, и на баке и на юте по одной 152 мм пушке, вес снаряда которой весил втрое больше. Но «Глазго» не появился, а «Нюрнберг» из-за волнения не смог спустить шлюпки для спасения англичан.
На радиограмму Шенберга о потоплении вражеского крейсера отец ответил коротко – «Браво, «Нюрнберг». Таким приветствием Отто гордился и был бы полностью счастлив, если бы не картина гибели англичан, что постоянно появлялась в мыслях.
Отто зазнобило, словно это он оказался в той самой холодной воде, что течением приносилась от ледяных чертогов Антарктиды. Страшная смерть для экипажа «Монмута», что отказались спускать флаг и не надеялись на спасение и милосердие от врагов.
– А ведь и с нами могут так поступить…
Командующий Крейсерской Эскадрой
вице-адмирал рейхсграф фон Шпее
– Моя добрая Маргарет, – Максимилиан Шпее посмотрел на фотографию жены, что постоянно стояла у него на столе. Урожденная баронесса Остен-Сакен загадочно улыбалась с карточки, глаза внимательно смотрели на него – и это помогало в трудные часы.
Он перечитал еще раз рапорт о ходе боя при Коронеле, Эскадра добилась победы совершенно ничтожной ценою – в «Шарнхорст» попало два снаряда, которые не взорвались, а «Гнейзанау» получил четыре – взрывы причинили легкие повреждения, три моряка были ранены. Одна проблема – истрачено около половины боезапаса, восполнить который нельзя. И одна беда – он не представлял, что делать дальше. А потому стоянка у берегов островов Хуан-Фернандес, так назвали их испанцы, а индейцы употребляли имя Чавас, затягивалась. Чилийские власти делали вид, что абсолютно не замечают германской эскадры, все равно выпроводить «гостей» силой было невозможно за неимением таковой. Нет, в Вальпараисо сам Шпее соблюдал соглашения – все же перед глазами дипломатов, аккредитованных военных агентов и множества шпионов нужно было блюсти международные обязательства. Но отнюдь не здесь, в затерянной в океане почти безлюдной чилийской провинции, удаленной чуть ли не на триста миль от побережья страны.
Нужен был уголь, чтобы плыть дальше – адмирал решил идти вперед и обогнуть мыс Горн. Целью этого похода становились Фолкленды – он решил захватить это колониальное владение Британии. Огромные, но почти безлюдные острова с тысячью-другой жителей, маленький городок – но при нем удобная бухта и угольная станция с большими запасами этого столь нужного для его кораблей топлива. Гарнизона нет, высадить десант и пленить губернатора можно, тем самым отплатить за Самоа. Из английских кораблей может быть старый броненосец, что не успел к бою и ушел обратно, и новый турбинный крейсер «Глазго», что удрал с места схватки. Плохо другое – истратить придется драгоценные снаряды, а их и так мало. К тому же, англичане успеют зажечь уголь. Правда, можно провести бункеровку у аргентинского побережья, в бухте Сан-Августин будут ждать транспорты. Вот только, чтобы добраться до Фолклендов нужен уголь. И его сейчас грузят на немецкие транспорты – чилийское правительство разрешило им выйти в море для бункеровки кораблей эскадры. Конечно, это некоторое нарушения соглашения об интернировании, но так победителей не только не судят, но и стараются им всячески угождать и ублажать.
Вот потому он стоял на якорях у здешних островов, а не пошел прямо на Фолклендские острова. Была и еще одна причина, которую осознавал его разум – адмирал не хотел вести свои корабли в неизвестность, возможно на грядущую смерть. Нет, и он сам, и два сына, и многие сотни моряков примут бой, не пятясь от страха – но нужна ясная цель, а ее то и не было. Один вопрос занимал его мысли – как добраться до берегов Германии?!
Шансы проскочить были бы у небольшого крейсера, который мог бы перегрузить уголь с захваченного парохода. Именно поэтому он отправил в Индийский океан в долгое рейдерство четвертый легкий крейсер эскадры – «Эмден» под командованием энергичного и предприимчивого Карла фон Мюллера. И судя по отзывам прессы, тот устроил настоящее каперство, и, такое, что британские газеты в один голос требовали как можно быстрее найти и потопить дерзкого корсара. И в то же время весьма уважительно отзывались о его благородстве – лишних жертв не было, а все пленники отпускались. А сделал фон Мюллер очень много – потопил уже более двух десятков транспортов в полном соответствии с нормами призового права, обстрелял нефтехранилище в Бомбее, вызвав там просто грандиозный пожар. Поставив фальшивую трубу, нанес «визит вежливости» в порт Пенанг, захватив там врасплох русский бронепалубный крейсер «Жемчуг» – ветерана злосчастного Цусимского боя. Торпедировав и потопив его, «Эмден» артиллерийским огнем отправил на дно французский миноносец «Муске» и благополучно вырвался в океан. Дерзкая, и очень смелая до отчаянности акция, набег в стиле знаменитых пиратов Карибского моря.