Козырной король
Шрифт:
— Разве есть большая разница? Старики не объяснили, но им очень хотелось расправиться с этим парнем. Мне кажется, он знает больше, чем положено обычному провинциальному колдуну. Иногда у меня возникало подозрение, что Меф умеет даже рисовать Козыри.
Гиневра чуть не ляпнула: мол, конечно, умеет. Однако вовремя вспомнила родительские советы и промолчала. Тем не менее Мандор заметил ее попытку и немедленно спросил:
— Ваше величество собирались что-то сказать?
— Да… — Гиневра глубокомысленно помолчала, на ходу придумывая, что бы сказать. — Мне совершенно непонятно, откуда взялось мое Отражение. Мама и папа говорят,
— Это были не мои войска, — решительно сказал Мандор. — В те времена меня еще не было на свете. И во Тьме тоже.
Кокетливо улыбнувшись, Ги просюсюкала:
— Ах, принц, вы же понимаете, что я имею в виду… А вот я не понимаю, как мог ошибиться герцог Мефисто. Мне показалось, что он неплохо разбирается в устройстве Отражений, но все-таки ошибся.
Фиона немедленно спросила, возбужденно потирая руки:
— В чем ошибся?
— Он очень убежденно говорил, что в подвале моего замка находится испорченный Узор. Так и сказал: «Я чувствую, что ваш Лабиринт отличается от настоящего». Однако сегодня родители заверили, что Лабиринт моего Авалона не содержит дефектов.
Улыбки гостей смутили и даже обидели молодую королеву. Мурлыча, как большая рыжая кошка, Фиона произнесла примирительно:
— Дорогая племянница, твой Меф — недалекий провинциальный знахарь. Безусловно, он нахватался кое-каких познаний, но все равно остается деревенщиной и не способен понять законы Великих Сил.
Фиона добавила, что лично ей картина совершенно ясна. Когда был разрушен старый Авалон, это Отражение вернулось в состояние первозданного Хаоса и от него остались лишь бледные Тени, то есть Отражения третьего или даже четвертого порядка. В одной из таких Теней некоторое время правил Бенедикт, а потом туда же забрели Корвин с Обероном. Вероятно, таких безжизненных клише было достаточно много, и все они оставались в резерве Мироздания. Однако, рисуя собственный Узор на границе Хаоса, Корвин наверняка вспоминал свой любимый мир. И вот, когда от новорожденного Источника Мощи побежали во все стороны волны Порядка, из полупризрачной Тени возник совершенно новый Авалон, подчиненный законам корвиновского Лабиринта.
— Твой Авалон расположен вплотную к Узору Корвина, — сказала Фиона. — Поэтому здешний Лабиринт не имеет дефектов. Насколько я знаю законы этого жанра, Главный Узор Корвина должен был окружить себя тройкой полноценных Лабиринтов. Мандор, Логрус тоже отбрасывает три полноценные Тени?
Принц Хаоса внимательно слушал ее, задумчиво поигрывая стальными шариками. Когда амберская ведьма задала свой неожиданный вопрос, он замешкался с ответом.
— Вообще-то да, но Логрус устроен иначе. Поскольку он не имеет постоянной конструкции, то дефекты Логруса не сильно отражаются на его дееспособности… — Мандор снова замолчал, чтобы после паузы заговорить на совсем другую тему. — И все-таки Мефисто не прост, опасно было бы его недооценивать. Обратите внимание, варвар почувствовал разницу между Лабиринтами Авалона и Амбера. Не понял, в чем эта разница заключается, но почувствовал.
— Вы считаете Мефа врагом? — Ги напряглась.
— Друзей не существует по определению, — сказал Мандор. — Бывают только временные союзники. Недавно Мефисто был нашим союзником, но я не знаю, кем он считает себя сейчас.
— А мне он показался другом, — вызывающе заявила Ги-невра, — Убил трех монстров, которые вышли из моря, рассказал о моей семье, привел сюда папу с мамой.
Загадочно улыбнувшись, Мандор осведомился, за какой надобностью Мефисто посещал Авалон. Помня родительские наставления поменьше откровенничать с кем попало, королева не стала отвечать, прикинувшись обиженной. Продолжая благожелательно улыбаться, принц Хаоса сказал:
— Огненных Ангелов он уложил, спасая собственную шкуру, а вовсе не из желания избавить Авалон от опасности. И я абсолютно уверен, что Меф заглянул в это Отражение отнюдь не бескорыстно… Впрочем, — добавил он примирительно, — повторяю, что в данный момент я не хотел бы, чтобы Дара причинила вред нирванским братьям.
Он опять сменил тему и спросил, надумал ли Корвин что-нибудь толковое после путешествия к ледяному оракулу. Амберит ответил, что высказанные в тот день соображения кажутся разумными, но трудно поверить, будто возможно противостоять объединенной воле Источников Мощи.
— Я не уверена, что у них есть воля, — фыркнула Фиона. — Задумайтесь: Лабиринт Корвина долгое время никого в себя не впускал, а потом вдруг позволил войти не только Мерлину, но и целому выводку ублюдков вроде двойника Ринальдо. Никакой логики в поступках! Великие Силы ведут себя, как капризные детишки.
— И что из этого следует? — поинтересовалась Дейдра. Фиона провозгласила назидательным тоном:
— Полагаю, мы сможем гнуть свою линию, не слишком опасаясь их противодействия. Главное, не трогать сами Источники и не соваться в Межтенье.
Вскоре после чая Мандор и Фиона покинули Авалон, и Корвин занялся своими военными игрушками. Для начала он собрал местных воевод и указал на самые вопиющие прорехи в системе обороны. Генералы, вздыхая, назвали еще десяток слабых мест, на которые Корвин второпях не обратил внимания.
Принц провел смотр авалонских дружин, которые оставили не самое лучшее впечатление. Такое воинство годилось, в лучшем случае, чтобы разгонять толпу на базарной площади или давить крестьянские бунты. Лишь после долгих объяснений и угроз удалось растолковать полководцам, как именно следует готовить армию к серьезным схваткам.
Некоторые воеводы сумели представить размах возможной угрозы и сильно перетрусили.
— Самые надежные части мы расставим вокруг Черной Дороги, — сказал Корвин. — И запомните: если не сумеете отбить атаку, эти монстры сожрут вас заживо. Идите и тренируйте своих солдат.
Затем он поручил квартирмейстеру найти на полуострове уголок, где можно было бы расселить пару тысяч союзников. Услышав, что союзники не вполне люди, авалонец затрепетал и вспомнил о заброшенных деревеньках у подножия горы Трехглавки. Корвин осмотрел деревни и, хотя домишки были не вполне пригодны для жизни, козырнул сюда батальон своих мохнатых гвардейцев.
— Теперь будете жить здесь, — объявил он рииганцам, — Даю неделю, чтобы привести селения в божеский вид. Потом привезем сюда ваши семьи, скот, утварь.
Гвардейцы повеселели. Им уже надоело прозябание в Амбере среди голокожих существ. Когда появятся родные, служба пойдет веселее. Мохнатые стрелки прокричали славу мудрому доброму вождю и поклялись верно защищать повелителя и владения его дочери.
Вечером военный министр Авалона принес план перестройки крепостных сооружений. Услышав, что надо будет увеличивать расходы на восстановление флота и возведение новых казарм, он, застонав, сказал: