Козырной туз
Шрифт:
Глава 6
Несмотря на то что светило солнце, Нелл была как в тумане. Как во сне, она отмахивалась от гуся, который норовил ущипнуть то ленточки на ее шляпе, то бахрому на сумочке. Погруженная в свои мысли, Нелл ничего не замечала вокруг. К счастью, осел знал дорогу домой.
Нелл не давали покоя странное поведение брата, неожиданный приезд таинственного незнакомца и невыносимые условия, в которых жили арендаторы.
Она ничего этого не знала раньше. Не знала? Или не хотела знать, стремясь оградить себя от горькой правды, из страха остаться без крыши над головой, одна-одинешенька на всем белом свете? Положа руку на сердце, Нелл понимала, что все это время заблуждалась. Она знала, что брата недолюбливают в деревне, но считала это проявлением зависти и классовых противоречий.
Все было бы по-другому, если бы не умерла Лизбет. Любимая кузина Нелл сделала бы все, чтобы представить ее ко двору и в высшем свете, и, пользуясь своим положением графини, всячески поддержала бы ее. В своих письмах Лизбет все это обещала Нелл и повторила свое обещание, приехав на похороны отца. Она непременно нашла бы мисс Элеоноре Слоун самого красивого, самого богатого, самого доброго джентльмена в Лондоне. Но смерть помешала Лизбет выполнить обещание.
И еще жизнь Нелл изменилась бы, если бы ее дядя Амбо оставил ей приданое в своем завещании, но он понадеялся на то, что Лизбет или Филан позаботятся о ней. Но Филан, убитый горем, не мог даже присматривать за Нелл, которая была в то время подростком. На следующий день после смерти их тети Амбо Нелл отправили в академию благородных девиц.
По идее Нелл надо было послать в школу рангом ниже, где учились дочери простых людей или девочки из семей торговцев. Академия благородных девиц, в которой училась Нелл и которую в свое время посещала Лизбет, предназначалась для оттачивания манер богатых аристократок, которым были обеспечены в дальнейшем и успешные сезоны, и удачное замужество. В жизни Нелл не было ни выездов в свет, ни свадьбы, ни каких-либо перспектив заключения брака.
Вместо этого она влачила жалкое существование, заботилась о Хейзел, тетушке Лизбет, и вела домашнее хозяйство. Однако что еще ей оставалось делать в восемнадцать лет после окончания учебы? И Нелл смирилась со своей судьбой. Хорошо еще, что она не оказалась в работном доме, а продолжает жить в Амбо-Коттедже. Достигнув совершеннолетия, она могла уехать из Кингстон-апон-Гулля, но куда? Время от времени старые школьные подруги писали Нелл, но за эти годы почти все они вышли замуж и обзавелись детьми. Никто не приглашал ее на балы и вечеринки по случаю помолвок. Ей было стыдно просить подруг о месте экономки в их домах. К тому же Нелл не могла оставить брата.
Филан после трагической гибели Лизбет сильно изменился. Даже после смерти родителей, когда они с Нелл поселились в этом доме, он так не горевал и не утратил способности радоваться жизни и смеяться. Когда Лизбет вышла замуж и покинула отчий дом, все очень переживали, потому что блистательная Лизбет была душой Амбо-Коттеджа. А Филан ее просто боготворил. Казалось, часть души Филана погибла вместе со смертью Лизбет.
Время не залечило его раны. Угрюмый и подавленный, он был склонен к приступам тоски и меланхолии, которые с годами становились все более затяжными. Редко улыбался, был замкнут и вел затворнический образ жизни. Бывая дома, часами просиживал в библиотеке, не расставаясь с графином бренди и с портретом Лизбет. Возможно, он даже разговаривал с портретом, как тетя Хейзел, беседующая с душами умерших близких. Нелл никогда не заговаривала с ним об этом, чтобы не вызвать его гнев.
Она оправдывала его поведение тем, что Филан много работает и переживает из-за трудностей с финансами. Ходила вокруг него на цыпочках, так же как слуги. Нелл никогда не допускала мысли, что брат неуравновешен и ведет себя не менее странно, чем тетя Хейзел. Даже самой себе она не могла признаться, что боится его. Вдруг он выгонит ее из дома, так же как выгоняет слуг?
Но
Ослик направился прямиком к своей конюшне, предвкушая получение ожидающей его там порции овса. Пока новый помощник конюха мальчик Кристофер распрягал осла, Нелл неторопливо развязала гуся и погладила его по голове. Она собиралась отнести гуся в сад, в который выходила кухня, и оставить его там, чтобы новая кухарка, которую им с большим трудом удалось нанять, придумала, что с ним делать. Однако у гуся, похоже, были свои планы. Он перемахнул через низенький заборчик и последовал за Нелл, видимо, приняв ее за свою новую подружку.
– Думаешь, Редферн обрадуется, увидев тебя у парадного входа? – спросила Нелл. Однако гусь наклонил голову и как ни в чем не бывало последовал дальше.
Когда он повернул за угол и направился к парадному подъезду, Нелл, к своему немалому удивлению, заметила возле дома мужчину и лошадь. И этого мужчину, и эту лошадь она видела в первый раз. Молодой человек был высок и широк в плечах. Одет просто, но его ботинки были начищены до блеска, а костюм был ладно скроен по фигуре. Очевидно, это и есть тот самый загадочный незнакомец, с которым ей запрещено разговаривать. Опасный распутник, которого она поклялась избегать. Разве может в их захолустном городке за один день появиться второй приезжий господин?
Наверняка это он, негодяй и прохвост, раз выкручивает руку беззащитной старушке тете Хейзел, поворачивая ее и так и сяк.
Нелл не раздумывая бросилась к ним со всех ног. Гусь последовал за ней.
Вместо того чтобы облобызать руку мадам Амбо, граф хотел дружески пожать ее, но упрямая женщина тянула руку в измазанной землей и навозом перчатке к лицу лорда Карда. Неизвестно, что это было с ее стороны: обычная назойливость или проявление врожденной французской галантости?
Затем Алекс услышал истошный крик и оглянулся.
Худенькая женщина в полинявшем, непонятного цвета, платье и пестрой шали, наброшенной на плечи, бежала к ним о своим ручным гусем. Алекс опешил и выпустил руку мадам Амбо. Гусь гоготал, взмахивал крыльями, щипал его клювом, а девушка одновременно с гусем мутузила Алекса, шлепала его ладонью и била кулаком. Алекс вынужден был защищаться и отпустил узду кобылы.
Серой не понравилось, что люди дерутся. Она брыкалась и лягалась, подвергая опасности старуху француженку, которая стояла поблизости. Алекс старался увернуться от нападения гуся и девушки и хотел спасти мадам Амбо от опасности, оттолкнув ее подальше от лошади. Алекс сделал все, чтобы не упасть на старушку, и повалился на свое левое плечо. Женщины, лошадь и гусь одновременно кричали, скакали и прыгали, путаясь другу друга под ногами, так что Алекс даже не заметил, как лошадь задела его копытом. Он вскочил на ноги и схватил женщину за шаль, чтобы оттолкнуть подальше от лошади. Но она ударила его своей сумкой, сбив с него очки. Алекс оттащил ее в сторону, несмотря на то что она пинала его ботинками с деревянными подошвами и толкала костлявым локтем в живот. Чтобы защитить разъяренную фурию от лошадиных копыт, Алекс снова перекатился на плечо. Женщины были спасены, а он лежал на спине и тяжело дышал.
На этом все могло бы закончиться, если бы воинственно настроенная домашняя птица с куриными мозгами не набросилась на лошадь. Если бы глупая лошадь обратилась в бегство, птица не догнала бы ее, но безмозглая кобыла стала защищаться. Алекса не особенно заботило то, что случится с той или другой – по крайней мере ему было все равно, что случится с гусем, который сам обрек себя на смерть. Но стройная женщина стала заламывать руки и рыдать, а мадам Амбо принялась что-то кричать по-французски. Лежа на земле, Алекс не мог не думать, что если гусь сдохнет и после смерти начнет вести беседы с чокнутой родственницей Лизбет, это будет настоящее безумие.