Крадущийся охотник, затаившийся дракон

Прядильщик Артур Иванович

К данному вопросу, касающемуся ЭТОЙ стороны нашего взаимодействия, Мара подходила совсем-совсем осторожно, видимо ощущая мое отношение после того, что я узнал, что мы, пусть и весьма дальние, но родственники.

А какое отношение у меня было к тому, что мы с ней переспали… неоднократно и по-всякому? Довольно утилитарное и, на мой взгляд, понятное. Просто Мара, распознав изменение моего к ней отношения, не совсем правильно поняла причину. Меня ни капли не заботило то, что она моя дальняя родственница, двоюродная сестра, кузина… Да будь у нас даже общая бабка – меня бы это не

волновало абсолютно. А вот то, что она – Гончая Императора, исполнительный инструмент, следующий воле какого-то постороннего властного старикашки, который запросто может ей приказать лечь под кого угодно, а потом этого «кого угодно» прирезать во сне – вот это изрядно напрягало. Не от возможности такого вот финта в моем отношении (от меня можно избавиться куда проще, не прибегая к дорогим инструментам типа Мары-«микроскопа» – вполне можно было обойтись каким-нибудь обычным «молотком»), а от самой ситуации.

С Шихонг было проще – моя «куноичи» вполне могла пренебречь интересами Ма У, если те столкнутся с моими… хотя бы теоретически. А вот Мара… ей мозги закомпостировали конкретно – преданная собачка… несмотря на то, какие намеки она делала на возможность выйти из подчинения Императору. Но где (и с кем) Шихонг…? А Мара – вот она. Идет и прижимается.

Мое молчание было понято… как обычно:

– … Но умная девушка понимает, что перед мудрым и расчетливым Лю Фаном открылись куда более заманчивые перспективы…

Как слепая девушка умудряется одним движением головы демонстрировать жест «показала глазами на» – ума не приложу. Но в данный момент она именно «показала глазами» на Хану. Та возмущенно и знакомо фыркнула…

– … разумеется, Мара не настолько глупа, чтобы мешать будущему семейному счастью Лю Фана, заслужившего это своими доблестными поступками и упорным трудом. Однако, частичку горячего сердца этого достойного мужчины, пусть крохотную, она тоже желает заполучить. И она надеется, что та, кому отдал свое сердце этот Лю Фан, поделится крохотным кусочком с бедной слепой девушкой…

Стало неприятно, потому что мне показалось, что какая-то доля откровенности в голосе Мары была. Она, конечно, та еще лисица, но… а если, действительно, искренне все это говорит? Вон, даже Хана, которая тут вообще не при делах (что б там медведи… а точнее, что б там «тетя Зана» не планировала), начинает задумываться… Ну, да – сначала частичку, потом крохотный кусочек, потом еще чуть-чуть… Почему бы и не поделиться, да? Сердце у Лю Фана большое – на всех хватит!

Я вздохнул. Я возвел глаза к безлунному ясному небу Ван-Шиа. Я прижал к себе поплотнее встрепенувшихся девушек, что опирались на мои руки. И те с готовностью прильнули ко мне, поняв меня, видимо… как всегда, неправильно.

Я шепнул в ушко Мары, очень деликатно ставшей тереться грудью о мое плечо:

– Нас сейчас слышат?

– Нас сейчас никто не слышит. – Разочаровано ответила та.

– Хана?

– Тебе ж сказали – не слышат! – Недовольно буркнула та. – Глухоухие двуногие…

– Мара. – Обратился я к тому аккуратному ушку, что было справа. – Мысли о том, как предотвратить печальный… для тебя… исход ситуации с кланом Дзе – были единственными, что пришли в твою умную и опытную головку после допроса Шу Ливея?

– Оу… – Мара улыбнулась как-то… более естественно. – Нет, конечно. И я рада, что ты понимаешь всю важность этой стороны… выводов из допроса. И не стал поднимать этот вопрос при всех… хотя, я и не совсем понимаю твоих резонов, заставляющих говорить это при медведях…

– Вы о чем? – Спросили слева… там где находились очень любопытные ушки Ханы.

– В клане Дзе готовы к визиту Гончей Императора. – Объяснил я. – Более того, там знают слабые места Гончей Императора…

– … следовательно, знают, кто такая Гончая Императора. – Кивнула Хана. – И?

– В окружении деда есть люди, отчего-то недолюбливающие эту совершенно неопасную и безобидную Мару Бейфанг! – Тихонько возмутилась Мара.

Ну, у девочки ожидаемо высокое самомнение… имеющее под собой, справедливости ради, все основания. Или, как почти все женщины, Мара несколько… эгоцентрична.

– Или в окружении Императора есть люди, лоббирующие интересы клана Дзе. – Подсказал я более реалистичный, на мой взгляд, вариант.

– «Лоббирующие»? – Не поняла Мара.

Я поморщился – вот так вот разведчики и прокалываются.

– Защищающие и продвигающие чужие интересы. – Перевел я.

– Почему вы оба не рассматриваете варианта, что рядом с Императором есть люди, которые хотят помешать ослаблению мятежных провинций? – Спросила Хана. – И, в итоге, хотят ослабить мятежами Царства в преддверии войны с Западом?

– В этом случае, уже в провинции Шивазан люди клана Шу меня… устранили бы. – Мара задумчиво двинула плечиками. И не удержалась. – Очевидно ж.

– Пф!

– Обдумывание этого вопроса стОит моей вечерней медитации… – Слегка поклонилась Мара. – Спасибо тебе, Лю Фан. Ты столько делаешь для этой недостойной девушки… А она мучается тем, что не может тебя достойно отблагодарить… каждую ночь мучается!

– Фан! – Возмутилась Хана. – Да трахни ты уже эту самку! Достала ныть!

– Воспитанным девушкам не пристало выражаться столь откровенно и грубо. – Мгновенно подколола Мара.

– Пф!

– Не «трахни эту самку», – Мара наставительно подняла пальчик. – А «взойди на ложе с этой покорной девицею и утоли ее жажду своим горячим и питательным Ян».

– Ну? – Удивилась Хана. – А я что сказала?

* * *

Отойдя в сторону от дороги, метров через двести мы вышли на небольшую полянку. Там буквально навытяжку стояли две девушки, держащие в поводу таких же застывших каменными памятниками четырех ездовых ящеров…

– Мы пришли. – Сообщила Мара. – Спасибо, что проводил меня, Лю Фан! Приятно было снова ощутить твою сильную руку, пусть ее и почувствовали только мои паль…

Отбросив мою руку, Мара чуть ли не с хлопком метнулась в сторону, выхватывая два узких клинка с зачерненными лезвиями, и прячась за стволом ближайшего дерева.

– Угомонись, рыжая… – Послышался знакомый хрипловато-грудной женский голос.

Он донесся от девушек, державших ящеров. Правда, ни одна из застывших бедняжек рта не открывала.