Краем глаза
Шрифт:
Младший вылил полбутылки на труп, оставшуюся водку выплеснул на пол и на плиту. Конечно, горела водка не так хорошо, как бензин, но к тому времени, когда Младший бросил бутылку в угол, на поверхности плиты появились язычки пламени.
Синие огоньки скатились на пол. Синее сменилось желтым, а потом темно-желтым, когда огонь добрался до трупа.
Играть с огнем — одно удовольствие, когда нет необходимости скрывать поджог.
Загорелся лежащий на груди мертвой женщины бумажник Ванадия. Младший понимал, что удостоверение с фотографией сгорит, но очень рассчитывал, что жетон не расплавится. Не сомневался он и в том, что полиция найдет револьвер и установит его владельца.
С пола Младший подобрал бутылку «Мерло», которая дважды не разбилась. Свой счастливый талисман.
Он попятился к двери в коридор, наблюдая, как распространяется огонь. Постоял у порога, пока окончательно не убедился, что в самом скором времени дом превратится в пылающий факел, и стремглав помчался к входной двери.
Под катящейся к горизонту луной пробежал три квартала, отделявшие его от «Субарбана», припаркованного на параллельной улице. По пути ему не встретилось ни одного автомобиля. Перчатки он снял и бросил в контейнер для строительного мусора, стоявший у дома, который основательно перестраивали.
Не оглянулся, чтобы посмотреть, освещает ли горящий дом ночное небо. События, связанные с Викторией, остались в прошлом. Эту страницу Младший перевернул. Как всегда, его интересовало только будущее.
Отъехав достаточно далеко, Младший услышал вой сирен, увидел приближающиеся маячки. Свернул на обочину. Мимо проехали два пожарных автомобиля, следом — машина «Скорой помощи».
Домой он прибыл в превосходном настроении: спокойный, гордясь тем, что быстро думал и быстро действовал, испытывая приятную усталость. На этот раз ему не пришлось решать, убивать или нет: судьба не оставила ему выбора. И он наглядно доказал, что решительность, продемонстрированная им на пожарной вышке, — не мимолетный порыв, а едва ли не основная черта его характера.
Хотя у Младшего не возникло ни малейшего опасения, что его могут заподозрить в убийстве Виктории Бресслер, он намеревался покинуть Спрюс-Хиллз в эту самую ночь. В этом сонном болоте для него не было будущего. Его ждал большой мир, и он заслужил право насладиться всем тем, что мир этот мог ему предложить.
Он позвонил Кайтлин Хэкачак, мужеподобной и жадной сестре Наоми, попросил ее позаботиться о вещах Наоми, их мебели и всем, что он оставит в доме. По соглашению со штатом и округом, Кайтлин получила четверть миллиона долларов, но Младший знал, что она явится с рассветом, если придет к выводу, что предложение Младшего принесет ей хотя бы десяток баксов.
Младший хотел взять с собой лишь один чемодан, оставив большинство вещей в доме. Он мог позволить себе новый гардероб.
В спальне, поставив чемодан на кровать, он увидел четвертак. Сверкающий. Лежащий на ночном столике. Орлом кверху.
Будь Младший слабохарактерным, в этот самый момент он нырнул бы в пучину безумия. Услышал, как в голове что-то хрустнуло, почувствовал, как мутная волна захлестывает сознание, но собрал волю в кулак, напомнил себе, что дышать надо медленно и глубоко.
Набравшись храбрости, шагнул к ночному столику. Руку болтало из стороны в сторону. Он очень надеялся, что четвертак — иллюзия, что его пальцы схватят пустоту, но монета оказалась настоящей.
Удержавшись на грани безумия, он, конечно, нашел логичное объяснение появлению монеты в своем доме: ее оставили ранним вечером, после того, как он поехал к Виктории. Несмотря на наличие новых замков, Ванадий мог проникнуть сюда по дороге к Виктории, не подозревая о том, что встретит смерть на ее кухне… и убьет его тот самый человек, которого сейчас он чуть не свел с ума.
Страх ушел, Младший даже улыбнулся, по достоинству оценив иронию сложившейся ситуации. Подбросил монету в воздух, поймал и сунул в карман.
Но улыбка еще не успела сойти с его лица, как произошло что-то ужасное. В животе громко заурчало.
Младший гордился тем, что, разобравшись с Викторией и детективом, не только сохранил спокойствие и самообладание, но и, что более важно, удержал ленч в желудке. Никакого тебе острого нервного эмезиза, последовавшего за смертью бедняжки Наоми. Наоборот, он только нагулял аппетит.
И вот беда. Отличная от той, что свалилась на него после первого убийства, но не уступающая ей по силе воздействия. Нет, позывов на рвоту у него не было, зато возникла необходимость опорожнить кишечник.
Сверхвпечатлительность оставалась его проклятьем. Трагичность гибели Виктории и Ванадия подействовала на него сильнее, чем ему казалось. И вот результат.
С тревожным вскриком он метнулся в ванную и лишь в самый последний момент успел спустить штаны. Просидел на троне достаточно долго для того, чтобы засвидетельствовать расцвет и падение империи.
Чуть позже, ослабевший, трясущийся, он собирал чемодан, когда новый позыв водрузил его на прежнее место. К своему удивлению, он обнаружил, что к этому моменту в кишечнике что-то осталось.
В ванной он держал несколько книг Зедда в обложке, чтобы время, проведенное на унитазе, не терялось попусту. Некоторые из самых глубоких мыслей о природе человека, несколько самых лучших идей, стимулирующих процесс самосовершенствования, родились именно здесь: в тишине и уединении ванной нетленные постулаты Зедда открывались во всей красе и величии.
Но в данном случае он не смог бы сосредоточиться на тексте, даже если бы ему хватило сил удержать книгу в руках. Дикие спазмы, раскаленными клещами хватавшие внутренности, лишили его способности концентрироваться на чем-либо, помимо боли.
К тому времени, как он перенес чемодан и три коробки книг, собрание сочинений Зедда плюс некоторые из шедевров, присланных клубом «Книга месяца», в «Субарбан», Младшему еще дважды пришлось мчаться в ванную. Ноги не держали его, в животе чувствовалась пустота, словно через прямую кишку выскочило не только дерьмо, но и половина внутренних органов.