Краем глаза
Шрифт:
Детектив полагал себя отменным поваром.
Другие комнаты обстановкой напоминали монастырские кельи. В столовой Младшего просто встретили голые стены.
Диван и кресло в гостиной. Никаких кофейных столиков. Разве что маленький столик у кресла. Но хорошая стереосистема и несколько сотен пластинок.
Младший просмотрел музыкальную коллекцию. Оркестры, певцы эры свинга.
То ли Виктория и детектив разделяли любовь к Френку Си-натре, то ли медсестра купила несколько его пластинок специально к обеду с Ванадием.
Но сейчас Младший не мог размышлять об отношениях, связывавших предательницу-медсестру мисс Бресслер и Ванадия. Предстояло замести следы, а драгоценное время безвозвратно уходило.
Но сама возможность таких отношений вызывала у Младшего отвращение. Он просто не мог представить себе, что могло побудить красавицу Викторию отдаться такому уроду, как Ванадий.
Кабинет размерами не превышал ванную. Места едва хватило на обшарпанный письменный стол, стул и бюро.
Разнокалиберная дешевая мебель в спальне, словно купленная в комиссионном магазине. Двуспальная кровать, один ночной столик, маленький комод.
Так же как во всем доме, в спальне поддерживались идеальные чистота и порядок. Деревянный пол блестел, словно его полировали вручную. Туго натянутым белым покрывалом кровать напоминала солдатскую койку в казарме.
Ни безделушек, ни фотографий хозяина Младший в доме не обнаружил. В кухне на стене висел календарь. И лишь в спальне Младший заметил настенное украшение: над кроватью отлитая в бронзе фигура страдала, пригвожденная к лакированному ореховому дереву. Распятие, столь контрастирующее с белыми стенами, усиливало ощущение, что Младший попал не в жилой дом, а в монастырь.
По мнению Младшего, нормальный человек так жить не мог. Это был дом тронувшегося умом отшельника, обуреваемого опасными навязчивыми идеями.
Одной из них стала убежденность в том, что Младший убил свою жену. По телу Младшего пробежала дрожь. Он понял, что ему крепко повезло. Живым детектив не оставил бы его в покое.
В стенном шкафу скромный гардероб Ванадия занимал далеко не все отпущенное ему место. Не меньше половины деревянных вешалок сиротливо белели плечиками. На полу аккуратно стояли туфли. Верхнюю полку заполняли коробки и два дешевых чемодана: толстый картон, ламинированный зеленым пластиком.
Скромность Ванадия в одежде привела к тому, что двух чемоданов хватило, чтобы упаковать половину вещей из стенного шкафа и комода.
Что-то Младший оставил на полу и на кровати, чтобы создать видимость спешки: пять раз выстрелив в Викторию Бресслер из служебного револьвера, то ли из ревности, то ли потому, что просто поехала крыша, Ванадий, естественно, спешил уйти от ответственности.
Из ванной Младший забрал электрическую бритву и туалетные принадлежности. Бросил их в те же чемоданы.
Отнеся их в машину, вернулся в кабинет. Сел за стол, чтобы просмотреть содержимое ящиков, а потом заняться бюро.
Ничего конкретного он не искал. Разве что конверт с деньгами, который убегающий убийца наверняка бы захватил с собой. Оставленный конверт вызвал бы у полиции подозрения. Возможно, еще чековую книжку.
В первом ящике нашел записную книжку. Конечно же, Ванадий взял бы ее с собой, поэтому Младший сунул книжку в карман пиджака.
Он уже заканчивал со вторым ящиком, когда зазвонил телефон. Тон звонка показался Младшему необычным, но брать трубку он, разумеется, не собирался.
За вторым звонком последовал щелчок, после которого забубнил знакомый монотонный голос: «Привет. Я— Томас Ванадий…».
Младший вскочил со стула, словно в задницу ему вогнали шило.
«…но дома меня сейчас нет».
Развернувшись к открытой двери, увидел, что мертвый детектив не лжет: он не стоял на пороге.
А голос продолжал, раздаваясь из устройства, которое стояло на столе рядом с телефонным аппаратом: «Пожалуйста, не кладите трубку. Это телефон-автоответчик. Оставьте сообщение после сигнала, и я перезвоню вам позже».
На черном пластмассовом корпусе устройства виднелось его название: «ANSAPHONE».
Младший слышал об этом изобретении, но в деле увидел его впервые. И предположил, что такой одержимый, как Ванадий, мог пуститься во все тяжкие, включая использование новейших достижений технического прогресса, лишь бы не пропустить важный звонок.
Прозвучал звуковой сигнал, как и обещало устройство, послышался мужской голос: «Это Макс. Ну и чутье у тебя. Я нашел больницу. Бедняжка умерла от кровоизлияния в мозг, вызванного гипертоническим кризом, причина которого… эклампсия, если не ошибаюсь. Ребенок выжил. Позвони мне, хорошо?»
Макс положил трубку. «Ансафон» попищал, как маленькая механическая мышка, и затих.
Фантастика.
Младшему очень хотелось повозиться с управляющими клавишами. Возможно, машина записала и другие разговоры. Послушать их было бы приятно, даже если бы он из них ничего не понял, как из звонка этого Макса. Все равно что читать чужой дневник.
Не найдя в кабинете ничего интересного, Младший подумал о том, чтобы обыскать весь дом.
Но ночь уходила, а дела не двигались.
Он не погасил лампы, не запер дверь. Убийца, стремящийся уехать как можно дальше от места преступления до того, как найдут жертву, не стал бы заботиться о стоимости электроэнергии или о возможном ограблении.
Младший решительно уехал прочь. Зедд поощрял решительность.
Поскольку Младшему все время казалось, что с заднего сиденья раздаются какие-то звуки, он включил музыку. Настроился на станцию, транслирующую песни, входящие в «Топ-40».
Диджей объявил песню, занимавшую на этой неделе четвертую строку. «Битлз», «Она — женщина». Фантастическая четверка заполнила салон «Студебекера» музыкой.
Все думали, что эти волосатики лучше всех, но Младший не находил в них ничего особенного. Да, песни хорошие, но не более того. Подпевать никакого желания не было, и он полагал, что под их музыку особо не потанцуешь.