Крах черных гномов
Шрифт:
— Наивный вопрос! — воскликнул Вайганг. — Ты положил начало такому делу, что даже не представляешь себе всех его последствий!
«Уж я-то представляю, — подумал Кремер не без гордости, — пожалуй, лучше, чем вы и Хокинс, вместе взятые». Сказал, скромно опустив глаза:
— Мистер Хокинс просил предупредить, что наша сделка абсолютно секретна, и больше никто не должен знать о ней.
Карл имел в виду Шрикеля и, кажется, попал в цель — группенфюрер недовольно пожал плечами.
— Конечно… конечно… — пробормотал. — Но бумаги должны где-то концентрироваться, кто-то должен отвечать за их сохранность.
— Тому,
— Да, конечно, так, — не совсем уверенно согласился группенфюрер, и Карл понял: здесь ему еще предстоят трудности. Поэтому не желая обострять разговор, переключился на другое.
— Я хочу обратить ваше внимание на просьбу Хокинса установить контакты с управляющими Дрезденского банка и наиболее влиятельными представителями деловых кругов. Это, с одной стороны, облегчит нам передачу американцам патентов и технической документации. Думаю, наши предприниматели не будут возражать против этого. А с другой — отразится на экономической политике Соединенных Штатов по отношению к будущей Германии.
— Я понимаю это и солидарен в этом вопросе с Хокинсом. — Группенфюрер вытянул ноги и откинулся на мягкую спинку. — Хотя необходимы уточнения и более определенные гарантии…
Карл понял группенфюрера и не дал ему договорить:
— Счет на ваше имя открыт в «Вонтобель и К0». Внесена сумма, полученная от мистера Гарленда.
Вайганг удовлетворенно погладил подбородок.
— Бог послал мне в твоем лице незаменимого помощника, — произнес сентиментально.
«И для того, чтобы убедиться в этом, ты чуть не отправил меня на тот свет», — поежился Кремер. Закрыл глаза.
Вайганг поднял воротник пальто, зевнул.
— Спи, — сказал Карлу, — несладко тебе было в последние дни…
«Знает кошка, чье сало съела», — припомнилась Кремеру пословица. Тоже поднял воротник и повернулся к окну.
Комиссию имперского Управления безопасности возглавлял штандартенфюрер СС с красивым, почти женским лицом. Очевидно, собственная внешность очень нравилась ему — часто доставал маленькое зеркальце, внимательно рассматривал свое отражение и поправлял прическу. Вместе с ним приехал пожилой оберштурмбанфюрер с лицом, иссеченным шрамами, и совсем молоденький унтерштурмфюрер, которому больше подошла бы форма гитлерюгенда, чем мундир офицера СС.
Накануне Вайгангу звонил Кальтенбруннер. Сообщил, что комиссия создана для более объективного изучения происшедшего и подчиняется группенфюреру. Однако Вайганг понял: этот звонок — ни к чему не обязывающий жест вежливости по отношению к человеку, который вхож к самому рейхсфюреру СС Гиммлеру.
Чтобы не оказаться в глупом положении, Вайганг решил не вмешиваться в работу комиссии и занял более удобную позицию постороннего наблюдателя. Штандартенфюрер сразу оценил его деликатность. Он подчеркнуто почтительно относился к группенфюреру, и оба были довольны.
Первым члены комиссии допрашивали штурмбанфюрера Эрлера.
Ожидая расследования, штурмбанфюрер сильно нервничал: слышал, что сам фюрер, узнав о взрыве, осатанел — топал ногами, ругался и приказал сурово наказать виновных. Это же не шутка — сам фюрер, и Эрлер сидел перед членами комиссии растерянный и беспомощный, путался и невпопад отвечал на вопросы.
Лишь в одном он был последовательным до конца: после того как Мауке выследил опасных преступников, он, Эрлер, отдал приказ о немедленном их аресте. Изменил свое решение под личную ответственность гауптшарфюрера, который надеялся напасть на след других членов организации. Если бы приказ был выполнен, доказывал Эрлер, считая именно это спасительным для себя, Ульмана вовремя обезвредили, и оборвалась бы нить, которая связывала диверсантов с Гибишем.
Штандартенфюрер, разглядывая в зеркальце маленький прыщик на подбородке, спросил невинным тоном:
— Вы дали письменный приказ гауптшарфюреру?
— Нет, но это может подтвердить унтер-офицер Кейндель, который в тот день дежурил по гестапо.
— Допустим. Но вы могли настоять на выполнении своего распоряжения.
— Гауптшарфюрер Мауке непосредственно отвечал за операцию, и я счел, что ему на месте виднее.
— На вас, как заместителя шефа местного гестапо, были возложены обязанности по контролю внешней охраны важного военного объекта, — нахмурил брови штандартенфюрер. — Не так давно группенфюрер фон Вайганг лично обратил ваше внимание на необходимость повысить бдительность, а также требовал немедленно покончить с коммунистическим подпольем в поселке!
— Да, — согласился Эрлер. — Я очень дорожу указаниями группенфюрера и, руководствуясь ими, как раз задумал операцию, которая была сорвана по вине гауптшарфюрера Мауке.
Штандартенфюрер поморщился — черт побери, он попадает в неприятное положение. Если бы не шумиха вокруг этого Мауке в прошлом, все было бы просто. Гауптшарфюрера арестовать, Эрлера — на Восточный фронт, и закрыть дело. Но он хорошо знает, что сам Гиммлер награждал Мауке Железным крестом, а рейхсфюрер не может ошибаться… А тут еще этот проклятый прыщ на подбородке. Маленький, красный — и болит… Да, ситуация!..
— Вызовите гауптшарфюрера Мауке, — приказал. — А вы, — указал Эрлеру на дверь соседней комнаты, — подождите там.
Мауке вошел молодцеватым шагом, чуть-чуть припадая на левую ногу.
— Хайль Гитлер! — вскинул руку.
— Садитесь, Мауке, — едва приподнял ладонь над столом штандартенфюрер. — Скажите, вы получали от штурмбанфюрера Эрлера приказание об аресте, — заглянул в бумаги, — Ульмана и машиниста Панкау? Почему вы не выполнили его?
— Что?! — воскликнул Мауке, и искреннее возмущение прозвучало в его голосе. — Это я предложил немедленно арестовать их, а штурмбанфюрер не согласился с этим и приказал продолжать наблюдение. Я считал, что у нас достаточно способов, чтобы вытянуть из этих коммунистов фамилии остальных членов организации!..
Готовясь к приезду комиссии, Мауке подробно проанализировал весь ход событий и пришел к выводу, что именно этот промах может стоить ему жизни. Решил не цацкаться с Эрлером.
Председатель комиссии подбадривающе кивнул головой. Заявление гауптшарфюрера сразу ставило все на свои места, и ему не придется ломать голову над решением сложной дилеммы. Правда, Эрлер ссылался на свидетеля — дежурного по гестапо. Штандартенфюрер спросил кислым тоном:
— Может ли кто-нибудь подтвердить ваши слова?