Крах дипломатического «Согласия»
Шрифт:
– Я уезжаю по поручению председателя Совета народных комиссаров товарища Ленина в Брест-Литовск для продолжения переговоров с немцами, – с места заявил он. – Временное перемирие скоро закончится. Я пришел к вам, – продолжил Троцкий, – чтобы понять, почему союзники отказываются от рассмотрения большевистских предложений и не желают менять свои цели в этой войне?
– А почему Вы спрашиваете об этом именно меня? – возразил Нуланс, – я всего лишь выполняю указания правительства, которое считает, что страны Антанты будут сражаться до полной победы и она, эта победа, уже близка.
– Нежелание мирных переговоров стоило Керенскому кресла
– Мы знаем, что обстановка на Восточном фронте крайне тяжелая, – ответил Нуланс, – мы даже понимаем, почему Россия выходит из войны, но мы никак не можем понять, почему вы нарушаете основные принципы гражданского общества. Неужели так сложно гарантировать выполнение простых и хорошо известных истин о сохранении частной собственности, свободе личности и волеизъявления. Вы не можете воевать, о вы можете затянуть эти переговоры настолько, насколько эту будут позволять обстоятельства текущего момента. В конце концов, вы можете и не заключать этот мир, если в ходе переговоров политическая ситуация изменится.
– Мы создали государство нового типа, диктатура пролетариата опирается на волю угнетенных при капитализме народных масс и беспощадна к бывшим угнетателям. Но война, которая продолжается, обрекает все начинания на провал, поэтому прежде всего, мы ратуем за мир. Мир без аннексий и контрибуций. Сейчас заключено временное перемирие, чтобы дать союзникам время обдумать ситуацию и примкнуть к переговорам. Я очень надеюсь на позитивное решение вопроса.
В конце беседы Троцкий стал более откровенен и сумел произвести на посла благоприятное впечатление:
– Для меня, – сообщил нарком, – французский народ значит больше, нежели другие народы, и своим появлением сегодня в посольстве Франции я хотел показать отличие, которое я вижу между Францией и другими союзниками.
Закончив речь, Троцкий удалился так же быстро и неожиданно, как и пришел. Нуланс и де Робиен остались в кабинете:
– Троцкий был достаточно корректен и уважителен, – рассудил Нуланс, – это говорит о его порядочности по отношению к союзникам. Вспомните граф его слова о мире, демократическом, без аннексий и контрибуции, соответствующем праву народа распоряжаться самим собственной судьбой. Этот мир должен распространяться на все угнетённые народы. Вопрос с Эльзасом и Лотарингией должен быть обозначен в соответствии со свободной волей жителей этих регионов, а я уверен, что их выбор будет в пользу Франции. Если Германия не примет такой идеальный мир, Троцкий, как я понял, обещает не уступать, и в этом случае Россия продолжит войну всеми имеющимися в её распоряжении средствами. Это вполне обнадеживающее заявление, – закончил мысль Нуланс.
– Как же так? – возразил де Робиен, – еще недавно Вы кляли его и называли всякими непотребными словами за публикацию секретных договоров, в чем причина метаморфозы?
– Иногда не знаешь, кто враг, а кто друг, и кто из них завтра будет на чьем месте. Мы не можем иметь дело с правительством большевиков. Оно не легитимно, но мы, находясь в России, не можем не иметь дела с ними, так как они и есть власть в этой стране.
– Что же делать? – де Робиену была непонятна эта беседа.
С одной стороны, Антанта не признает правительство большевиков, с другой – пытается через разных лиц вести с ними дела. Не проще
– Где капитан Садуль?
– Он обещал вернуться сегодня к вечеру.
– Пусть составит для меня записку о текущем моменте и изложит свои рекомендации по ситуации. Сегодняшний визит – это первая ласточка общения, от которой можно многого ожидать.
– Садуль явно сочувствует большевикам, и чем дальше тем больше, – удивился де Робиен, – как можно доверять такому человеку?
– Других людей для диалога с большевистским правительством у меня нет, – отрезал Нуланс.
– Да, месье, – сухо согласился де Робиен, – Ваше приказание будет исполнено в точности.
Советник Линдлей слыл в Британском посольстве аккуратистом. Именно он ввел за правило писать регулярные обзоры, сводку событий за месяц и после утверждения её послом отправлять в Лондон. Служащие недолюбливали за это инициативного сотрудника, ведь перепечатка и шифрование объемных текстов прибавили работы и так не сидевшему без дела небольшому штату посольства. Тем не менее, Линдлей был настойчив и пунктуален, что не могло не нравиться послу Бьюкенену.
– Как идет подготовка к Рождеству? – осведомился он у советника накануне события.
– Все по плану, елка уже доставлена, и сейчас дамы ее наряжают.
– Госпожа Бьюкенен, надеюсь, справится с этой нелегкой задачей, – заметил посол.
– У нее хорошие помощницы, ваша дочь Мириэль, жены сотрудников ну и горничные, разумеется.
– Надеюсь, они поладят между собой, – резюмировал посол.
– Как Вы думаете, советник, – спросил Бьюкенен, – почему Троцкий, посетивший Нуланса, не приехал к нам?
– Видимо, он побоялся, что после всей этой истории с задержанными в Лондоне Чичериным и Петровым, а также отказом большевиков в визах британским гражданам Вы его просто не примите.
– Вы полагаете? Но я думаю, что он напрасно боялся, я бы принял его и объяснил кое-какие детали нашей политики, ведь большевики не понимают самого главного: не будь Великобритании, Россия давно бы проиграла эту войну и стала вассалом Германии, а они сидели бы в эмиграции или служили кайзеру Вильгельму. Кстати, и самодержавие бы тогда уцелело, а уж император Ники с кайзером Вилли по-родственному наверняка бы договорились. Так что своим появлением у власти большевики отчасти обязаны Великобритании.
Линдлей согласно кивнул. Он не разделял мнения своего начальника по этому вопросу и полагал, что визит Троцкого не состоялся главным образом по причине известного всем события – скорого отъезда посла. Он уже мало интересовал Советы как политическая фигура, и они не сочли нужным осуществить этот важный в политическом смысле визит.
Кроме того, Бьюкенен был лично не приятен Троцкому, и в этой ситуации не посол мог отказать визитеру, а комиссар по иностранным делам мог не принять посла. К тому же Великобритания в споре по поводу задержания Чичерина и Петрова уступила и выполнила условия большевиков из опасения за судьбу английских подданных, находящихся в России. Куда ни кинь, кругом Сэр Джордж оказался в проигрыше. Что же еще остается? Только готовиться к Рождеству!