Крах игрушечного королевства

Макбейн Эд

Впервые я заметил в его речи слабый южный акцент, когда Вернер поинтересовался, не хотим ли мы чего-нибудь выпить.

— Виски, джентльмены? Пива? Или, может, чаю со льдом?

Но мы сказали, что не хотим отнимать у него слишком много времени, и предпочли бы сразу перейти к делу. Мы поставили диктофон на белый пластиковый куб, а сами расселись вокруг на дорогой дачной мебели от Брауна Джордана. Моторная лодка, которая незадолго перед

этим вошла в канал, теперь пробиралась обратно к побережью. Укрепленная на столбе у входа в канал вывеска сообщала, что данная зона закрыта для посещений.

Мы подождали, пока смолкнет тарахтение мотора, и включили диктофон.

Вернер пересказал нам суть своих показаний перед большим жюри. Во вторник вечером, в десять сорок пять, он вел свой шлюп — двадцатипятифутовое судно с выдвижным килем, с мотором и носовым прожектором, — к своему месту у пристани клуба. Всего там около шестидесяти эллингов. Он прошел мимо яхты «Игрушечка». На кокпите у «Игрушечки» горел свет, за столом сидели мужчина и женщина, оба светловолосые. Вернер узнал в мужчине Бретта Толанда, с которым был знаком по клубу.

— А женщину вы узнали? — спросил я.

— Я никогда прежде ее не видел, — ответил Вернер.

Я попытался угадать по акценту, откуда же он родом. Должно быть, откуда-нибудь из Северной Каролины.

— Видели ли вы эту женщину впоследствии?

— Да, — кивнул Вернер. — Мне показали ее фото в суде.

— Одну фотографию? — переспросил я. — Или…

— Мне показали около десятка фотографий, и я выбрал ее фото среди остальных.

— Вы узнали ее на фотографии.

— Да, узнал.

— Можете вы теперь сказать мне, кто она такая?

— Это женщина, которую обвиняют в убийстве Бретта Толанда. Ее зовут Лэйни Камминс.

— Вы сказали, что шли на двигателе, когда возвращались в клуб.

— Да, действительно.

— И как быстро вы шли?

— На самой малой скорости.

— И у вас горел носовой прожектор?

— Да.

— Он был направлен на яхту Толандов?

— Нет, на воду.

— Перед яхтой?

— Когда я проходил через створы, то да, луч прожектора падал рядом с яхтой Толандов, а когда я подошел поближе — то на пристань.

— Насколько ярко был освещен кокпит «Игрушечки»?

— Достаточно ярко, чтобы было видно сидящих.

— Вы сказали, что там сидели два человека, мужчина и женщина, оба светловолосые.

— Да, именно. Бретт Толанд и мисс Камминс.

— Вы хорошо их видели?

— Четко, как днем. Они

сидели и выпивали.

— Вы не заговорили с ними?

— Нет.

— И не поприветствовали их как-нибудь?

— Нет.

— Не окликнули их?

— Нет. Я был слишком занят управлением. Следил за водой, следил за пристанью.

— А они вас не окликнули?

— Нет.

— Ваш шлюп стоит борт о борт с яхтой Толандов?

— О, нет. Значительно дальше.

— Не могли бы вы сказать, сколько яхт вас разделяет?

— Шесть или семь.

— Видели ли вы яхту Толандов после того, как проплыли мимо?

— Я мог бы ее увидеть, если бы обернулся, но я не оборачивался. Я вел судно в ночное время, всего с одним носовым прожектором. Мне нужно было внимательно следить за водой.

— Вы сказали, что было примерно десять сорок пять — так?

— Да, примерно.

— Откуда вам это известно?

— Я посмотрел на часы на приборной доске.

— Они у вас с подсветкой?

— Да.

— И они показывали десять сорок пять?

— Примерно.

— Это электронные часы?

— Нет, механические. Со стрелками. Черные стрелки на белом циферблате.

— Тогда почему вы говорите…

— Часовая стрелка стояла почти на одиннадцати, а минутная — почти на девяти. Потому я и говорю, что было примерно десять сорок пять.

— Вы посмотрели на часы, когда проплывали мимо яхты Толандов?

— Да. И было примерно десять сорок пять.

— Вы оторвали взгляд от воды…

— Только на секунду.

— …чтобы посмотреть на часы?

— Ну, да.

— Почему вы это сделали?

— Ну, наверное, хотел знать, сколько сейчас времени.

— А почему вы захотели узнать время?

— Хотел посмотреть, во сколько я вернулся.

— Воду была темной?

— Там, куда не падал луч прожектора — да.

— Но вы все же оторвали взгляд от воды…

— Только на секунду.

— …чтобы посмотреть, который сейчас час.

— Ну да.

Я видел, что Вернер потихоньку начинает выходить из себя. По телефону я попросил его о «небольшой неофициальной беседе», а теперь набросился на него, как Шерман на Атланту. Вернеру это чертовски не нравилось. Но все же он был южанином, а значит — джентльменом, а я был его гостем, и он согласился побеседовать со мной, и потому разговор продолжился.

— Значит, когда вы сказали, что смотрели на воду, не отрываясь, на самом деле…