Крах Мишки Мухоркина
Шрифт:
— Ух, ты! — подлетел Лёнька.— У меня ещё не такой сорвался! Раза в три больше! — И вдруг как закричит: — Это мой окунь, мой! Отдай!
И верно, из пасти у окуня торчал длинный кусок жилки с Лёнькиной меченой мормышкой. Жадный был окунище, голодный. Не успел сорваться, как клюнул снова.
— Что в воду упало, то пропало,— глубокомысленно сказал Мишка и поспешно спрятал окуня в рюкзак.— Скажи спасибо, что я тебе снасть вернул.
Но Лёнька всегда отличался неблагодарностью. Он бросился к директору.
— Мишка у меня окуня зажилил! Вот такого! — и широко
Судья состязания выслушал всё, как есть, и не менее глубокомысленно, чем Мишка, изрёк:
— Не мешай.— Тут же резко подсёк и выхватил из лунки второго судака, не меньше первого.
Лёнька сразу же помчался назад, схватил свою мормышку и привязал её к оборванной леске.
— Испытанный способ,— заискивающе сказал он оторопевшему директору, закинув удочку в его добычливую лунку.— У самого Сабанеева об этом сказано. Сейчас, правда, мелочь пойдёт, я знаю. Но потом и большие подойдут, только держись!
Но директору почему-то не понравился «испытанный способ Сабанеева». Он, по-видимому, не любил ловлю в две удочки из одной лунки. Тем более что вторая удочка была чужая. И потому ушёл пробивать другую лунку, чтоб не связываться.
— Если клюнет, обязательно позовите,— поспешно сказал вслед Лёнька.
Неожиданно для всех поймал небольшую пятнистую щучку Николай VI.
— Не может быть!—смеялся он и растерянно спрашивал у строгого дядьки в мохнатой шапке, который сидел неподалеку.— Это щука, да? Щука?
— Щука,— страшным голосом ответил рыболов. У него не клевало.
Состязание подходило к концу. Все мысленно подводили итоги. Трудно было определить, какая команда заработала первый приз,— мелочи и те и другие наловили много. Но насчёт второго приза мнения сходились единогласно — ни у кого не было рыбы больше, чем Мишкин окунь.
Мишка был наверху блаженства. Вот только Лёнька всё время портил ему настроение своими завистливыми криками:
— Чужих ловишь, да?
В конце концов Мишка не выдержал и погнался за обидчиком. И надо ж было случиться, что он угодил в здоровенную, запорошенную снегом лунку — одну из тех, которых Ленька напробивал повсюду видимо-невидимо.
— Караул! — перепугался Лёнька, бросаясь к Мишке.
Но Мишка мгновенно выбрался на лёд и без его помощи. Вода стекала с него ручьями.
— Чего стоишь?..— растерянно бормотал Ленька.— Гоняйся за мной, согреешься!..
Подскочил директор, набросил на Мишку свой тулуп и потащил к машине.
Сбежались рыбаки, Мишку мгновенно раздели, растерли водкой и переодели во всё сухое.
— Я нечаянно,— виновато бормотал Мишка.— Со всеми могло случиться...
— Со всеми!.. —передразнил его Николай VI. Он до сих пор не мог прийти в себя от волнения и дышал тяжело и часто, словно после забега на длинную дистанцию.— За нечаянно бьют отчаянно!
А Лёнька неожиданно для всех сказал:
— А зато он окуня поймал! Вот такого!
Глава семнадцатая
КАПИТАН ФЛИНТ
Мишка заболел воспалением
— На поправку идёт. Богатырь!
Мишкины отец с матерью криво улыбались и просили врача задержаться и попить с ними чаю с домашним вареньем, но врачу всегда было некогда.
— Большое спасибо,— говорил он.— Как-нибудь в другой раз. Меня больные ждут. У меня таких богатырей знаете сколько!
Утром и вечером приходила из поликлиники сестра и делала Мишке уколы.
Мишка её побаивался. В своих больших роговых очках она была похожа на профессора. И изъяснялась медсестра в отличие от врача строго по-научному.
— Ну, пациент,— говорила она,— переворачивайтесь на живот. Сейчас мы вам сделаем внутримышечную инъекцию.
При слове «инъекция» Мишка вздрагивал.
Часто заходила Клавдия Анатольевна. Каждый раз она приносила Мишке интересные книги о далёких морских путешествиях. Отец читал их Мишке вечером перед сном. Потрясающие книги! У них было удивительное свойство — они помогали забывать про температуру, которая, как известно, всегда подскакивает у больных к вечеру. А кроме того, они помогали Мишке не раскисать. По сравнению с теми муками, которые испытывали все великие путешественники, Мишкины страдания не стоили выеденного яйца. Первооткрывателей мучили жестокий жар и свирепый холод, цинга и лихорадка, невыносимый голод и жажда, ужасные тропические болезни. На них нападали кровожадные пираты и людоеды, в дремучих лесах их подстерегали бесконечные ливни и ядовитые кобры, в морях — ураганы и кальмары, во льдах — пурга и гигантские белые медведи. Но путешественники не хныкали и не падали духом. Они были мужественными людьми — пионерами, как называли их в книгах. Мишка гоже был пионер. А это что-нибудь да значит.
Никого из ребят к Мишке пока не пускали. Но на пионервожатого запрет, разумеется, не распространялся. Николай VI приходил почти каждый день, нагруженный банками с виноградным соком.
— От всех наших,— смущённо говорил он.— Тебе сейчас побольше пить надо.— И рассказывал последние новости.
Оказалось, что первый приз по рыболовному состязанию получил 4-й «А».
— Понимаешь, старикан,— смущённо признался Николай VI,— у них на четыре окуня было больше.
Он думал, что Мишка расстроится, но тот великодушно сказал:
— Правильно. Все равно уже не клевало.
В другой раз Мишка, конечно, начал бы спорить и доказывать, что эти результаты недействительны, так как до конца соревнования тогда оставался целый час и его команда ещё могла отыграться. Но ведь он был сам виноват — и поэтому ничего не попишешь!
Зато второй приз, трехтомник Александра Беляева, по праву достался Мишке и, значит, команде 4-го «Б». А это не пустяки, окунь был что надо! Отец говорил, что из этого окуня получилась изумительнейшая уха — два дня ели! Правда, самому рыболову ничего не досталось, его пичкали куриным бульоном, но он не унывал. Главное — признание!