Крах под Москвой. Генерал-фельдмаршал фон Бок и группа армий «Центр». 1941–1942
Шрифт:
Несмотря на холод, глубокий снег и недопоставки снабжения, изможденные солдаты группы армий «Центр» достигли некоторых успехов. После нескольких дней отчаянных атак 7-я танковая дивизия 3-й танковой группы 28 ноября захватила Яхрому и небольшой плацдарм на восточном берегу канала Москва – Волга. В этой атаке фон Бок увидел луч надежды. Он вспомнил последние указания Гитлера и пытался всячески развить успех на северо-западных подступах к Москве, где немцы уже взяли 23 ноября Клин, Солнечногорск, а 25 ноября Истру. Фон Бок связался с Райнхардтом и фон Клюге, чтобы обсудить дальнейшие действия. Пока фон Бок говорил с ними, 7-я танковая дивизия у Яхромы сообщила, что ее части подверглись тяжелой атаке русских танков и кавалерии и позицию на канале приходится признать необороняемой. Фон Бок неохотно разрешил 7-й танковой дивизии отступить, но много людей и танков
29 ноября соединения 4-й танковой группы и 4-й полевой армии продвинулись до Крюково и Красной Поляны. До центра Москвы оставалось менее 30 км. Защитники русской столицы, включая ополченцев, яростно сражались за каждую позицию. Фон Клюге просил дополнительные резервы, но фон Бок приказал продолжить наступление 1 декабря, как планировалось, с теми силами, которые имелись.
Положение на фронте под Москвой было критическим для обеих сторон. Фон Бок знал, чего ждал Гитлер, ждала германская нация, ждал весь мир, наблюдая жестокую битву под Москвой. И снова, как было уже в октябре, германское радио оповестило народ о том, что в ближайшее время будет объявлено очень важное сообщение. По всему миру газеты выходили с заголовками о роковой драме, которая разворачивалась у ворот Москвы. Некоторые ожидали, что Москва падет; другие были настроены более скептически. Американский еженедельник («Тайм») оценивал ситуацию с достаточной точностью. «Перед Москвой, – заявлялось в нем, – фон Бок расходует человеческие и материальные ресурсы, которые Германия никогда больше не сможет собрать…..»89 В той же статье издание сделало примечательный прогноз: «…Очень возможно, что, когда будет написана история Второй мировой войны и составлен список военачальников, которые сделали больше всего, чтобы понизить шансы Германии на победу, имя маршала фон Бока будет стоять выше всех…»90
В Москве Иосиф Сталин и возглавляемый им Государственный комитет обороны продолжали экстренные совещания. В некоторых случаях тот или иной участник предлагал эвакуацию населения и сдачу города, подобно тому, что осуществили русские во главе с Кутузовым при царе Александре I в сентябре 1812 года [90] . Но такие предложения, как и мир с немцами, были неприемлемы ни для руководства страны, ни для народа. 29 ноября на мрачных, холодных, продуваемых ветром улицах города появилась официальная газета Всесоюзной коммунистической партии большевиков «Правда». В заголовках говорилось: «Наступление противника продолжается! Всем гражданам на защиту нашей столицы!»91
90
Сдали город, но сохранили армию и уничтожили до конца 1812 года огромную армию Наполеона, вторгшуюся в Россию. (Примем. ред.)
Нарушения связи между штабом фон Бока и высшим командованием стали постоянным явлением, к этому дело шло уже несколько недель. Сбои связи не были единичными, но, несмотря ни на что (фактор погоды, партизанская активность и бесчисленные случаи, которые происходят в современных сражениях), связисты штаба группы армий «Центр» и подчиненных ей формирований германской армии яростно и неустанно работали, чтобы восстановить радио-, телеграфную и телефонную связь между всеми штабами и командными пунктами.
Конечно, причиной сбоев связи было и нежелание как фон Бока, так и высших военных чинов точно оценивать военную обстановку на заснеженных полях и в обледенелых лесах на подступах к Москве. Они верили, что Москва может быть взята, и отказывались признавать, что она может не быть захвачена. Они отказывались признавать, что, если Москва не сдастся, группа армий «Центр» окажется на грани катастрофы.
Фон Бок был до мозга костей человеком прусских военных традиций. Но в отношении боевых операций он был еще и практичным человеком – человеком с богатым опытом, более чем сорока лет военной службы. Он должен был понимать, что с военной точки зрения окончательный захват Москвы уже невозможен. В то же время тщеславие, амбиции и профессиональная гордость заставляли его вести свои армии к краху, а своих людей на верную смерть, в тщетной попытке добиться того, что на практике было уже невыполнимо.
В течение конца ноября и начала декабря 1941 года,
30 ноября термометр опустился до 40 градусов ниже нуля. Фон Бок снова отправился на передовой командный пункт с видом на Москву, где он лично командовал последними попытками продвижения своих войск, отслеживая буквально каждое подразделение, особенно танковое. Находясь там, он получил звонок из ОКХ. На линии был помощник Гальдера, полковник Хойзингер, он сообщил фон Боку, что Гитлер желал знать конкретную дату, когда можно будет официально объявить о полном замыкании кольца и уничтожении сил противника. Фон Бок не удостоил Хойзингера ответом и сразу спросил, можно ли переговорить с фон Браухичем. Тот все еще приходил в себя после перенесенного сердечного приступа, но находился на своем посту в Главном командовании сухопутных войск (ОКХ). Фон Бок настоял на разговоре с ним.
Диалог, который последовал между двумя командующими, демонстрирует, как снизился уровень командования в германской армии перед лицом грядущего поражения.
«Фон Бок. Вы информируете фюрера, что мы трудимся на пределе своих сил? Ситуация на самом деле критическая. Я использую каждого человека настолько подходящим образом, насколько возможно. Но неприкрытая правда состоит в том, что в моем распоряжении больше нет войск для окружения противника. Я пустил в дело все свои резервы. Только вчера я выдвинул 255-ю охранную дивизию из тыла группы армий, хотя она крайне необходима за линией фронта для обеспечения безопасности и так страдающих линий коммуникаций.
47-й моторизованный корпус Гудериана почти достиг Оки к югу от Каширы, но сомнительно, что он сможет пересечь Оку и воспользоваться продвижением перед лицом сильных контратак противника [91] . 7-я танковая дивизия отступила с плацдарма на канале Москва – Волга. При отходе она потеряла большую часть своей ударной мощи. Ясно, что противник подготовлен к нашим намерениям и концентрирует свежие силы как к северу, так и к югу от Москвы. Наличие этих свежих войск противника, превосходящих нас по численности [92] и снаряженных для ведения операции в зимнее время, смертельно угрожает флангом моей группы армий на севере и на юге.
91
25 ноября 17-я танковая дивизия немцев подошла на расстояние 10–15 км от Каширы. Контрударом усиленного танками и реактивной артиллерией 1-го гвардейского кавалерийского корпуса немцы были разбиты и к 30 ноября отброшены к Мордвесу. (Примеч. ред.)
92
Советские войска, приготовившиеся к контрнаступлению, уступали немцам в живой силе и технике, кроме авиации. (Примеч. ред.)
Я возлагаю единственную надежду на продолжение фронтального наступления. Тем не менее, если оно и продолжится, есть опасность жестокого ближнего боя, такого, какой был под Верденом двадцать пять лет назад. У меня нет никакого желания становиться участником такой схватки. Я подчеркиваю, что группа армий «Центр» находится на грани истощения.
Фон Браухич. Гудериан достиг Каширы?
Фон Бок. Некоторые передовые отряды туда почти доходили. Но у наступления в целом нет интенсивности. Люди физически истощены. Боевой мощи для того, чтобы усилить натиск до уровня, которого требует фюрер, больше просто не существует.