Крах под Москвой. Генерал-фельдмаршал фон Бок и группа армий «Центр». 1941–1942

Терни Альфред

Все это время я настойчиво просил у Главного командования сухопутных войск дать мне возможность ударить, пока противник был в замешательстве. Мы могли покончить с противником за лето. Мы могли его полностью уничтожить. В августе дорога на Москву была открыта; мы могли войти в столицу большевиков с триумфом и в сопровождении теплой летней погоды. Высшее военное руководство Отечества совершило ужасную ошибку, когда заставило мою группу армий занять оборонительную позицию в августе [96] . Теперь мы все расплачиваемся за эту ошибку…..»⁹⁹

96

Группу

армий «Центр» заставили перейти к обороне контрнаступления советских войск в ходе Смоленского сражения. (Примеч. ред.)

Позже в тот день 8 декабря фон Бок записал, что узнал, что японцы атаковали 7 декабря американскую базу военно-морских сил в Пёрл-Харборе и уничтожили большую часть военно-морских сил США. «Это, несомненно, сделает войну еще шире. У американцев есть теперь законные основания оказывать помощь Англии и России, которую они и так оказывали все это время. Насколько иначе все могло бы пойти, если бы японцы атаковали Россию»¹⁰⁰.

В течение следующих нескольких дней военная ситуация постоянно ухудшалась. Фон Бок проводил много времени в отчаянных разговорах с Гальдером, с Браухичем и представителями Ставки Гитлера, описывая им опасное положение и то, что группа армий «Центр» на полпути к краху. Он умолял о подкреплениях, ему говорили, что четыре дивизии уже отправлены из Франции на помощь. «Слишком мало и слишком поздно!» – сокрушался фон Бок¹⁰¹.

Несмотря ни на что, фон Бок не оставлял отчаянных попыток спасти то, что оставалось от его группы армий. Он призывал всех командующих прилагать все усилия, чтобы блокировать атаки противника, заделать наиболее очевидные бреши в линии фронта, спасать попавшие в окружение германские части и справляться со всеми явными признаками деформации. В некоторых случаях отчаянно сражавшиеся германские солдаты умудрялись останавливать русские атаки и стабилизировать линию фронта (например, на рубеже реки Нара, который удалось прорвать только в конце декабря). Ирония судьбы в том, что суровая погода, которая сыграла значительную роль в том, чтобы не дать немцам достичь их цели, теперь помогала им избежать полного поражения. 10 декабря на местности опять разразился лютый снежный буран. Это замедлило русские атаки. Русским было трудно преодолевать глубокие снега точно так же, как ранее немцам, несмотря на лучшее зимнее снаряжение.

К 13 декабря, спустя восемь дней после начала русского контрнаступления, германские войска отступили местами (восточнее Тулы) более чем на 60 км северо-западнее Москвы до 40 км. Москва была для них теперь недосягаема. В тот же день, после долгого откладывания из-за плохой погоды или сильно активизировавшейся партизанской активности в германском тылу, на специальном самолете в штаб фон Бока наконец-то прибыл фельдмаршал фон Браухич. Это была первая встреча двух командующих больше чем за два месяца, и приятной она не была. Фон Бок детально обрисовал всю ситуацию, указывая места прорывов русских и придавая особое значение тому, что группа армий «Центр» больше не может противостоять русским атакам. Он предположил, что группа армий «Центр» могла бы отступить к оборонительным линиям на линии Гомель– Могилев – Витебск, чтобы перестроиться, получить подкрепления и подготовиться к возобновлению кампании с наступлением весны. Фон Бок подытожил свои выводы словами: «Больше того, что я сказал, мне предложить нечего. Сейчас решения уже выходят за военные рамки»¹⁰².

Фон Браухич был бледен и сильно исхудал из-за тяжелой болезни. Он внимательно выслушал и согласился с выводами фон Бока, но напомнил ему, что с тех пор, как ситуация вышла за военные рамки, он уже не находился в том положении, чтобы давать добро на отступление на подготовленные оборонительные позиции. Более того, фон Браухич был уверен, что Гитлер не согласится с таким отступлением, которое означало бы возвращение большой части русской территории, которая уже была захвачена. Следующие несколько часов двое высших командующих обсуждали положение

группы армий «Центр». Наконец фон Браухич решил, что на следующее утро он отправится к другим командующим армий группы армий «Центр», чтобы узнать их мнение. Прежде всего он решил встретиться с фон Клюге и Гудерианом. С ними обоими связались по радио и договорились, чтобы они встретили фон Браухича в Рославле.

Позднее, когда фон Браухич вечером удалился, фон Бок подумал о том, каким физически нездоровым и упавшим духом казался главнокомандующий сухопутными силами, и его беспокоило, как долго он сам сможет выдерживать физическое и психологическое напряжение последних недель. Год назад фон Бок уже серьезно болел и боялся, что в теперешних обстоятельствах болезнь может вернуться. Фельдмаршал решил, что следующим утром он подаст прошение об отставке с поста командующего группой армий «Центр»¹⁰³.

Но на следующее утро фон Бок передумал. Он решил подождать результатов визитов фон Браухича к фон Клюге и Гудериану. Но сам сопровождать главнокомандующего не стал, предпочтя остаться на связи со всеми своими соединениями и частями, с которыми можно было еще связаться из его штаба. Кроме того, адъютант Гитлера Шмундт прислал сообщение, что пытается добраться до штаба фон Бока и надеется прибыть в этот день.

Около полудня Шмундт прибыл на поезде после нескольких задержек. Бок повторил ему все свои соображения, и Шмундт тоже согласился, что военная ситуация чрезвычайно критическая и, возможно, не полностью понимается в Ставке Гитлера.

Далеко затемно в штаб фон Бока вернулся фон Браухич, и все трое сели совещаться. Главнокомандующий сухопутными силами заявил, что и фон Клюге, и Гудериан согласны с мнением фон Бока. По настоянию фон Бока Шмундт позвонил в ставку Гитлера в Восточной Пруссии и проинформировал Йодля о ситуации. Тот пообещал переговорить с фюрером и узнать его решение. Спустя час в штабе фон Бока зазвонил телефон специальной связи. Звонил Гитлер. Он говорил только со Шмундтом и заявил, что разрешает только ограниченные отступления; только те, которые были необходимы, чтобы «укоротить линии»¹⁰⁴.

На следующий день фон Браухич отправился в длительную, опасную поездку обратно в Германию. Шмундт задержался еще на день и провел свое время в штабе фон Бока, участвуя в работе фельдмаршала и его штабных офицеров, совместно пытавшихся найти пути спасения группы армий «Центр» «ограниченными отступлениями». Этому, правда, совсем не способствовали русские. Буран, длившийся последние дни, прекратился, и они возобновили атаки, совершив несколько новых прорывов на фронте 2-й танковой армии и 4-й армии. Шмундт снова позвонил Гитлеру, который, когда узнал, что фон Бок отдал приказ осуществить отход с позиций, заявил: «Я приказываю фельдмаршалу фон Боку отдать следующий приказ всем организациям под его командованием: встаньте и сражайтесь! Не отдавать ни одного метра!»¹⁰⁵

На следующий день утром Шмундт покинул штаб фон Бока, поскольку погода прояснилась достаточно, чтобы позволить вылететь на самолете. Вечером того же дня Шмундт позвонил из ставки Гитлера. Он поговорил с начальником штаба фон Бока, Грейфенбергом, и сообщил ему, что Гитлер отстранил фон Браухича от командования сухопутными силами и принял командование на себя. С этого момента фон Бок должен был общаться непосредственно с фюрером.

Положение было безвыходным. Группа армий «Центр» продолжала терять управляемость, и фон Бок решил снова обратиться к Шмундту. Они долго дискутировали, точно так же, как тогда, когда Шмундт был в штабе фон Бока. Наконец фон Бок захотел узнать, оценивал ли теперь ситуацию Гитлер так, как ее видел сам Шмундт во время своего визита. Ответ Шмундта состоял в том, что у Гитлера многое на уме и он не уверен, все ли аспекты положения группы армий «Центр» ему ясны, потому что его не информировали верно и соответствующим образом. Шмундт добавил, что это, возможно, к несчастью, потому что теперь Гитлер принял командование над сухопутными силами, и просто необходимо, чтобы он был хорошо информирован о деталях операций.