Кракатит
Шрифт:
А вон идут Краффт с Эгоном, занимаясь перипатетическим обучением [40] ; увидев Прокопа, Краффт подбежал к нему, оставив Эгона.
— Можете вы пожать мне руку? — спрашивает Краффт, краснея от собственного геройства. — Теперь меня наверняка уволят! с гордостью восклицает он.
От Краффта Прокоп и узнал, что по замку с быстротой молнии разнеслась весть, будто он, Прокоп, — анархист; и что именно сегодня вечером ждут некоего престолонаследника… Короче, его высочеству собираются телеграфировать, чтоб они соблаговолили отложить свой приезд; этот вопрос как раз обсуждается сейчас на семейном совете.
40
Стр. 210.
Прокоп поворачивается на каблуках и отправляется прямиком в замок. Двое камердинеров в коридоре отскакивают в разные, стороны и в ужасе жмутся к стенам, безмолвно пропуская бряцающего, набитого зарядами агрессора. В большой гостиной заседает совет; дядюшка Рон озабоченно расхаживает по комнате, старшие родственники ужасно возмущаются подлостью анархистов, толстый кузен молчит, еще какой-то господин взволнованно предлагает попросту двинуть солдат на этого сумасшедшего: или он сдастся, или его пристрелят. В эту минуту распахивается дверь, и в гостиную, громыхая, вваливается Прокоп. Он ищет глазами княжну; ее здесь нет, и пока все замирают от страха и поднимаются с мест, ожидая самого худшего, он хрипло говорит Рону:
— Я пришел только для того, чтобы сказать вам: с престолонаследником ничего не случится. Теперь ты это знаешь.
Он кивнул головой и удалился величественно, как статуя Командора.
XXXVIII
Коридор был пуст. Прокоп, как можно тише, прокрался к покоям княжны и стал ждать перед дверью, недвижный, как железный рыцарь в вестибюле. Выбежала горничная, вскрикнула от страха, словно увидела нечистого, и скрылась в дверях. Через несколько минут она снова открыла дверь, вне себя от ужаса, и, пятясь, безмолвно дала ему знак войти, после чего стремительно исчезла. Княжна медленно шла ему навстречу; она куталась в длинный халат — видно, только что встала с постели; мокрые волосы над ее лбом слиплись, как будто она минуту назад сбросила холодный компресс; княжна была иссера-бледна и некрасива. Кинулась ему на шею, подставила губы, потрескавшиеся от жара…
— Как хорошо, что ты пришел, — в полубеспамятстве зашептала она. — У меня голова трещит от мигрени, о боже! Говорят, у тебя во всех карманах бомбы? Я тебя не боюсь. А теперь уходи, я некрасивая. Приду к тебе в полдень, к столу не выйду, скажу, что мне нехорошо. Иди.
Коснулась его губ изболевшими, шелушащимися губами и закрыла лицо — чтоб он даже видеть ее не мог.
В сопровождении Хольца Прокоп возвращался в лабораторию; кто бы ни встретился ему — останавливался, сворачивал, спасался по ту сторону придорожной канавы. Прокоп снова, как маниак, взялся за работу; соединял вещества, какие никому и в голову бы не пришло соединять, в слепой, твердой уверенности, что получится взрывчатка; наполнял этими соединениями пузырьки, спичечные коробки, консервные банки, все, что попадалось под руку. Уже весь стол был заставлен, и подоконники, и пол — он перешагивал через все это — уже некуда было ставить. После полудня в лабораторию скользнула княжна, под вуалью, до самого носа закутанная в плащ. Он подбежал к ней, хотел обнять — она оттолкнула его.
— Нет, нет, сегодня я нехороша. Пожалуйста, работай; я буду смотреть на тебя.
Она села на краешек стула посреди страшного арсенала оксозонидных взрывчаток. Прокоп сжал губы; ловко отвесив, смешал какие-то вещества; в пробирке зашипело, резко запахло кислым, и Прокоп бесконечно внимательно стал фильтровать смесь.
Княжна не сводила с его рук недвижных горящих глаз. Оба думали о том, что сегодня приедет наследник трона.
Прокоп поискал что-то взглядом на полке
Снаружи Хольц крикнул кому-то:
— Стой!
Прокоп выбежал на крыльцо. Это был дядюшка Рон — он стоял в опасной близости от заминированной ловушки. Прокоп подошел к нему.
— Что вам тут надо?
— Вильгельмину, — кротко ответил дядюшка. — Она плохо себя чувствует, и потому…
У Прокопа дернулись уголки губ.
— Зайдите за ней, — предложил он и ввел гостя в лабораторию.
— A, oncle Шарль, — приветливо встретила его княжна. Иди сюда, посмотри — очень интересно!
Дядюшка пытливо посмотрел на племянницу, оглядел комнату и будто успокоился.
— Тебе не следовало сюда приходить, Мина, — укоризненно произнес он.
— Почему? — с невинным видом спросила княжна.
Рон растерянно взглянул на Прокопа.
— Потому… потому что у тебя жар…
— Здесь мне лучше, — спокойно возразила она.
— И вообще не следовало… — вздохнул le bon prince, нахмурившись.
— Ты знаешь, mon oncle, я всегда поступаю как хочу, княжна безапелляционно положила конец вмешательству родственника.
Прокоп убрал со стула коробочки с мгновенно действующими диазосоединениями.
— Присядьте, пожалуйста, — вежливо пригласил он князя.
Нельзя сказать, чтобы Рон был в восторге от всего происходящего.
— Мы не мешаем вам… не мешаем тебе работать? — бесцельно осведомился он.
— Нисколько, — ответил Прокоп, разминая в пальцах инфузорную землю.
— Что ты делаешь?
— Взрывчатые вещества. Попрошу вон ту бутылку, — обратился он к княжне.
Та подала бутылку, демонстративно промолвив:
— На, возьми.
Рон вздрогнул, как от удара; но внимание его уже захватили быстрые, хотя и предельно точные, осторожные движения, с какими Прокоп капал чистой жидкостью на комочек глины. Откашлявшись, дядюшка спросил:
— От чего оно может взорваться?
— От сотрясения, — не переставая отсчитывать капли, ответил Прокоп.
Рон повернулся к княжне.
— Если ты боишься, oncle, можешь не ждать меня, — сухо проговорила она.
Покорный судьбе, он уселся, постучал тросточкой по жестянке из-под калифорнийских абрикосов.
— А тут что?
— Это ручная граната, — пояснил Прокоп. — Гексанитрофенилметилнитрамин и гайки. Взвесь-ка на ладони.
Рон смешался.
— А не было бы… уместнее… вести себя более осторожно? — спросил он, вертя в пальцах спичечный коробок, взятый с лабораторного стола.
— Безусловно, — согласился Прокоп, отбирая у него коробок. — Это — хлораргонат. С ним шутки плохи!
Рон нахмурился.
— Все это… производит на меня довольно неприятное впечатление запугивания, — резко заметил он.
Прокоп бросил коробок на стол.
— Вот как? У меня было такое же впечатление, когда мне грозили крепостью.
— Могу лишь сказать, — продолжал Рон, проглотив возражение Прокопа, — что все ваше поведение… не производит на меня ни малейшего впечатления.
— Зато на меня — огромное, — заявила княжна.