Крампус - Демон Рождества
Шрифт:
— Вы в себе? — Вспылила Кайла. — Ее нельзя трогать! Вы хоть понимаете, что ее сестры с нами сделают?
— Но мы и так собрались зачерпнуть от ее силы…
— Это другое.
Верения примирительно улыбнулась старшей сестре и встала напротив нее, поймав руки Кайлы в свои.
— Ты же сама сказала, она отказалась от своего дара, Самоэнские ведьмы не будут ее искать. Почему, когда ты чего-то хочешь, Аглая, мы должны слушаться, но если чего-то хочется нам, то цена слишком высока?
— Потому что это я! — Прорычала женщина, вырвав свои руки из ладоней сестры. — Я жертвую всем ради вас, неблагодарные идиотки! Своей силой, молодостью, временем!
— Но не в этот раз. — Спокойно ответила ей Селестина и, как и Верения, стала подле нее. — Сегодня мы черпаем от силы Берты, не от твоей.
— Да. Ты ведь получишь сегодня то, чего так давно была лишена, Аглая. — С воодушевлением прошептала Верения. — Позволь и нам насладиться… Ну, пожалуйста! Сколько Крампус крови нам выпил? А как поступил с тобой, помнишь? Разве же он достаточно страдал? Нет, не достаточно. А я хочу поиграть! Боже мой, разве ты не знаешь каким скучным может быть бессмертите? Хочу растоптать Крампуса… хочу, чтобы он страдал, как страдала ты, когда он разбил тебе сердце… из-за нее. — Верения обернулась к Кристине и, словно обличительница на суде, указала на нее пальцем. — Из-за этой подлой вертихвостки Берты!
В комнате воцарилась злая, гнетущая тишина.
— Хорошо. Тащите ее сюда.
Словно приговор, раздался в ней хриплый голос Кайлы.
19
Казалось, что это конец. Холодные пальцы ведьм вцепились в предплечья Кристины и потащили вверх, словно безвольную куклу. Женщины смеялись ей в лицо и что-то шептали тихо, по-змеиному шипя, от чего ватные ноги девушки выпрямились и пошли вперед. Сами собой, против ее воли. Руки по швам, взгляд поднят, но шея не слушается — не дает обернуться и посмотреть, что они делают там, позади нее.
Не переставая хихикать и шипеть, ведьмы принялись срывать с нее одежду.
— На тот свет идут налегке! — съязвила Верения, улыбаясь ей во все белоснежные зубы. — Но ты не переживай, уж я присмотрю за твоей шкуркой. Пока не надоест! Ха-ха-ха!
Кристина прикрыла глаза. Кажется, это было единственное движение, которое было ей еще подвластно помимо едва-едва ворочающегося языка и губ. Голова ее кружилась от холода, страха и боли.
В мыслях она снова и снова возвращалась к тому, что ничего бы этого не случилось, если б она приняла посвящение в ковен через воды мать-озера. Быть может, не только с ней, но и с Неро, с Лавли и с другими девушками. И если так, то должно быть это она была виновата во всем, а значит прямо сейчас ей стоит смириться и принять свою участь, как должное? Или нет…
Ведь если бы она сделала то, что должна была, то никогда не встретила бы всех их, но ведь это вовсе не значит, что с ними бы не случилось того зла, которое творилось сейчас, на ее глазах?
Кожу на лбу царапнуло что-то острое и Кристина с тревогой открыла глаза.
— О, не бойся ты так. — Усмехнулась Селестина, поймав ее взгляд. — Всего лишь омела и остролист.
Это был венок. Такой же, как и у других девушек, похищенных ведьмами.
Омела и остролист…
Смутное воспоминание возникло в ее затуманенном разуме и снова пропало. Кристина зажмурилась, пытаясь поймать его, словно ускользающую в ночь незнакомку за подол шелкового платья. Пальцы касались ткани, но та, выскальзывала из них, оставляя на коже холод.
Омела и остролист…
Вот, незнакомка подбегает к грубо сколоченной деревянной двери и ловко снимает с гвоздика, вбитого прямо над ней, веточку засохшей омелы. А потом вдруг отшвыривает ее в сторону и достает из-за пазухи новую. Поднимает ее над своей головой и трижды топнув каблучком по ветхому полу, едва слышно нашептывает заклинание:
— Тем ло тэ па, тэм ло тэ па, тэм ло тэ па…
Она призывает Крампуса. Это Берта призывает Крампуса! Чтобы дух того, хоть не на долго обрел материальную форму, использует свою силу, а для колдовства ей всего-то и нужно, что веточку омелы да чуть-чуть, хоть самую каплю магии…
Прямо перед девушкой ведьмы готовились к задуманному колдовству, чертя на полу символы и перематывая красными нитками какие-то палочки и косточки, которые доставали из лежащего на полу мешка.
Кажется, они были слишком заняты, чтобы обращать внимание на обездвиженную пленницу.
— Тем ло тэ па… — едва слышно прошептала Кристина и попыталась топнуть босой ногой по полу, но та не слушалась.
— Тем ло тэ па… — не сдавалась она, снова и снова пытаясь оторвать пятку от ледяного пола, усыпанного осколками стекла от разбитых игрушек.
Один из них глубоко вошел ей в кожу, причиняя боль, но Кристина только стиснула зубы, вновь упрямо повторив заклинание Берты:
— Тем ло тэ…
— Что она там шепчет?
— Тэм ло тэ па, тэм ло тэ па…
— Это что, заклинание? — Селестина взволнованно уставилась на сестриц, а те переглянулись.
И тут же залились звонким злым смехом. Закончив наносить символы на пол вокруг мешка, Кайла неторопливо поднялась и подошла к Кристине близко-близко. Казалось, их разделял лишь вдох.
— Эх… может быть когда-нибудь, милая, но точно не сейчас. Вся магия что была тебе доступна — связана. Ее под силу зачерпнуть лишь кому-то извне. Ах, как жаль… ведь этого бы не случилось, если бы ты прошла посвящение, глупышка.
Этот взгляд, полный брезгливости и упоения собственной властью, которым она ее одарила… неужели он мог принадлежать человеку, которого Кристина столько лет считала своим самым близким другом? Неужели она всегда была такой, ее тетя Кайла? Когда обнимала, выслушивая страхи своей племянницы о посвящении и жизни в ковене. Когда убеждала в том, что можно жить иначе и никто не может заставить ее подчиниться воле сестер, ведь только ей, Кристине, лучше знать, чего она хочет от жизни на самом деле.
Не в силах вынести его, девушка закрыла глаза и почувствовала, как по холодным щекам покатились бессильные горячие слезы.
— О… бедняжка! — без капли жалости воскликнула Кайла и рассмеялась так же мерзко и зло, как ее сестрицы. — Никому нет дела до твоего упрямства, милая. Сдашься ты или нет, все уже решено.
«Нет. Все не может так закончиться… все просто не может так закончиться!»
Кристина вздрогнула, остро ощутив прилив магии. Это было что-то новое… Она, словно теплым молоком по озябшей коже заструилась меж ее пальцев, а перед глазами девушки всплыл образ, казавшийся сном — синекожая рогатая дева с золотым сердцем на распашку. Она будто снова шептала ей на ухо свои слова, как тогда, на озере, в котором Кристина едва не рассталась с жизнью.