Крапленая
Шрифт:
– Попроси что-нибудь полегче. Я просто не знаю, как это делается. У меня ведь, как ты сам догадался, никогда не было друзей. Я ненавидела всех. Даже тех, кого любила.
– И меня ты тоже ненавидишь?
– Ты первый мужчина, переступивший порог моего дома. Тебе это о чем-нибудь говорит?
Прищурясь, он долго, внимательно смотрел на нее. Потом спросил:
– Когда это началось с тобой, Кэтрин? Как ты могла дойти до такого? Объясни мне. Я хочу понять.
– Когда началось?.. – рассеянно повторила она и надолго задумалась, уйдя в свое безрадостное прошлое.
– На дощечке я прочел: «Привет из Воронежа», - снова заговорил он, пытаясь дать ей толчок.
– Воронеж – город, в котором я родилась и выросла.
– Значит, все начиналось оттуда?
Подумав, она молча кивнула:
– Да. Пожалуй. Но я не хочу сейчас об этом вспоминать. Я уехала учиться в Москву после окончания школы. В Воронеже оставалась моя мама. – Она развернула к себе лаптап, тронула «мышку» – экзотические рыбки исчезли. Катя извлекла на экран фотографию, наспех сделанную ею через зеркало. Качество получилось не слишком хорошим, в зеркале отразилась вспышка, но лица запечатлелись наредкость четко. – Вот такой я видела маму в последний раз. – Из «кучи» снимков, оставленных на экране Андрэ, она вытянула на поверхность другое фото: - А это то, что я нашла на том же месте через несколько дней.
Андрэ заметил, как побледнела Катя, как поспешно отвела от экрана взгляд, пытаясь скрыть гримасу боли.
– Так это твоя мать!? – в растерянности пробормотал он. – Ее убили?! Но почему? За что?
– Это длинная история, - глухо проговорила Катя, глядя в сторону.
– А разве мы куда-нибудь спешим?
– Ты уверен, что тебе это нужно?
Подавшись вперед, он взял ее за руку и, потянув на себя, силой заставил сесть рядом.
– Рассказывай все с самого начала. Ведь должна же ты хоть раз облегчить душу.
Катя вдруг поняла, что Андрэ прав, что ей жизненно необходимо выпустить наружу все, что годами непосильным грузом скапливалось на дне ее души. А иначе... иначе она просто задохнется.
И она принялась вспоминать шаг за шагом перипетии своей жизни, ничего от него не утаивая, а может и забывая временами о его присутсвии. Она поведала ему о своем унылом детстве и юности, о своей уродливой внешности и своем решении взять реванш у всего мира, переделав допущенный природой брак. Рассказала она о том, каким путем раздобыла деньги на клинику, сколько времени там провела.
– Так мы встретились с тобой сразу после того, как ты вышла из клиники? – воскликнул Андрэ. – Это многое для меня проясняет. Погоди, но это ведь совсем не просто найти доступ к чужим банковским счетам. Не может быть, чтобы ты справилась с такой задачей в обиночку. У тебя были сообщники?
– Нет. Через меня проходили все банковские операции... и все махинации нашей компании. Босс доверял мне во всем. Кое в чем я даже кумекала лучше его и он прислушивался к моим советам. После того как я поняла, каким путем он делает деньги, меня, как ты понимаешь, уже не мучили угрызения совести. Собственно, я и раньше не была подвержена этой слабости. Да, я обокрала его. Я взяла у него часть того, что ему, по сути, не принадлежало.
Катя рассказала, что, приехав в Москву, не смогла вернуться в свою прежнюю квартиру, потому что за квартирой велось наблюдение. Босс задался целью любой ценой изловить ее и либо вернуть свои деньги, либо разделаться с нею. До нее они по сей день не смогли добраться, но добрались до ее матери...
– Их было двое, исполнителей посланных боссом. Одному я спалила дом. Так получилось, что сам подонок тоже сгорел во время пожара вместе со своей женой. Это был для меня, как говорят американцы, extra bonus. У другого я выкрала его единственную дочь и отправила фотографии, которые ты видел, им по почте.
– Вот этого, извини, я понять не смогу. Как ты могла пойти на такое...
– Какое? – улыбнулась Катя.
– Ты садистски измывалась над нею. Ты избила ее, изранила. Ты...
– Я рада, что ты так это воспринял. Значит я не зря старалась.
Он смотрел на нее непонимающе.
– Ты не слишком внимательно изучил содержимое моего секретера, хотя чуть не поломал мне замок.
Она подошла к своему тайнику и отперла его. Андрэ напрягся. Ведь там лежали нож и браунинг. Кто ее знает, что у нее на уме. Может все эти откровения были нужны ей лишь для того, чтобы усыпить его бдительность, добраться до оружия и прикончить самозванца, посмевшего проникнуть в ее тайну. А еще – садисты и убийцы любят иногда, прежде чем разделаться со своей жертвой, исповедаться перед нею. Он крепче сжал нож, который до этого прятал от нее за спиной.
Медленно, слишком медленно отодвигая крышку секретера, Катя обернулась, улыбнулась ему, будто прочитала его мысли, и потом только нехотя проговорила:
– Видишь эти краски? – Она взяла баночку красной гуаши, взболтала ее и, отвинтив крышку, вылила часть ее содержимого на стол. – Чем не лужа крови? Правда похоже? Мы с Таткой затеяли игру. Сначала она меня разукрашивала, потом я ее. А потом мы долго-долго отмывались под душем, прежде чем лечь спать.
Он смотрел на нее во все глаза.
– Так с девочкой ничего не случилось?
– Конечно нет. Хотя... Как сказать. Ведь она останется на всю жизнь сиротой.
– Ты попросила за нее крупную сумму денег?
Она вытащила на экран свое послание, адресованное Сашку:
– На. Читай, если хочешь.
Пробежав его глазами, он спросил:
– Почему?
– Если бы я потребовала выкуп, которого у них, кстати сказать, быть не могло, мне пришлось бы вернуть им ребенка. И они бы утешились. Моя цель сделать им очень больно. Так же больно... – Она умолкла ненадолго, стараясь овладеть собой.
– На всю оставшуюся жизнь. Я поклялась самой себе, что они никогда не увидят ее. И даже не будут знать, жива ли она. – В ее синих глазах вспыхнул мстительный огонь.
– Ну хорошо. А девочка? Где она? – допытывался Андрэ. – Что ты с ней сделала?
– Хочешь увидеть ее? – прищурясь, спросила Катя.
– Хочу!
– Учти, дорога будет не близкая.
– Ничего.
– Тогда давай спать. Прямо с утра и поедем.
– Нет подожди. Ты не рассказала еще о тех двоих.
– Мне не хотелось бы этого делать. По крайней мере сейчас. Я очень устала. К тому же вот-вот уже начнет светать.
– Скажи по крайней мере, они живы?
– Живы, живы. Одного из них я обманом вывезла в Париж и бросила одного на вокзале. Это было как раз в тот день, когда я приехала к тебе. Всё. Спокойной ночи.