Красавец опекун

Лоуренс Стефани

Зная, что в людном бальном зале Хьюго едва ли сумеет совершить какой-то вопиющий поступок, Макс решил на следующий же день нанести визит тетушке и сестрам и высказать им все, что думает, о поощрении распутников. Тут он мысленно застонал. Ну как, ради всего святого, ему заставить Арабеллу прекратить заигрывать с повесой Хьюго, когда сам он отчаянно пытается соблазнить Каролину, а его лучший друг — Сару? Он с самого начала знал, что этот план не сработает.

Вспомнив, какая причина изначально заставила его оставить место за карточным столом и, замерев в дверном проеме между гостиной и бальным залом в доме леди Овертон, незаметно созерцать гостей, Макс снова посмотрел на Сару Твиннинг. Она хотела казаться спокойной, но все же находилась на грани — ее выдавали руки,

нервно теребящие кружевную оторочку платья. Время от времени она поднимала глаза, чтобы посмотреть на дверь. По мнению Макса, Дарси, скрывающийся в комнате для игры в карты, выглядел еще хуже, чем Сара. Он пил весь вечер и теперь находился в опасном состоянии, близком к полному опьянению и потере самоконтроля. Макс, сам страдающий от холодного обращения старшей сестры Твиннинг, мог только посочувствовать приятелю. Ему оставалось надеяться, что, преследуя Каролину, сам он не падет так низко. Их дружба с Дарси Гамильтоном длилась уже пятнадцать лет, и ни разу за все эти годы Макс не видел, чтобы страсть к женщине поставила его на колени. Как и сам Макс, Дарси был опытным любовником, предпочитающим легкие и ни к чему не обязывающие интрижки. Если дама проявляла упрямство, он обычно просто пожимал плечами и принимался искать другую. Но в случае с Сарой Твиннинг он не был готов признать себя побежденным.

Самоуверенность Макса поубавилась, когда он вдруг осознал, что и сам не намерен позволить старшей мисс Твиннинг ускользнуть от него и даже сейчас, под предлогом беспокойства о благополучии остальных сестер, обдумывает, как бы заманить ее в свои объятия и в свою постель. Он насмешливо вскинул черные брови. Едва ли можно винить девушек в том, что они держат мужчин на расстоянии. Сестры Твиннинг не были легкодоступными девицами, а потому никогда не согласились бы ни на что, кроме брака. До сих пор отношения его подопечных с другими людьми являлись частью игры, и распутникам следовало бы признать, что, несмотря на очаровательную внешность сестер, все они — весьма добродетельные особы, занятые поисками мужей. Повесам следовало бы перестать преследовать их. Взгляд Макса сам собой обратился к Каролине, стоящей в окружении группы мужчин в стороне от танцевальной площадки. Она со смехом отвечала на какой-то комментарий, и ее медного цвета волосы отливали золотом в ярком свете канделябров. Будто почувствовав его взгляд, она повернулась, и их взгляды встретились. На мгновение оба замерли, затем Каролина плавно отвернулась, снова сосредоточив внимание на своих поклонниках, а Макс, расправив плечи, растворился в толпе. Проблема заключалась в том, что он, подобно Дарси, уже не смог бы остановиться.

Макс медленно пробирался вперед, время от времени останавливаясь, чтобы перекинуться парой слов со знакомыми. Он направлялся к своей одетой в роскошное пурпурное платье тете, сидящей на боковом диване. Внезапно кто-то с силой сжал его предплечье и потянул на себя. Оказалось, что это Эмма Мортлэнд.

— Ваша светлость! Целая вечность минула с тех пор, как мы… разговаривали в последний раз. — Ее карие глаза смотрели на него вопросительно.

Игривый тон ее голоса разозлил Макса. Он чуть было не посоветовал ей поучиться флиртовать у Арабеллы, прежде чем пробовать свои чары на нем, но вместо этого просто убрал ее руку со своего рукава и с поклоном произнес:

— Вы, несомненно, наслышаны, Эмма, что сейчас мое время занято другим.

Такое небрежное обращение по имени было призвано вывести леди Мортлэнд из себя, но она, на протяжении нескольких недель наблюдая за интересом, проявляемым Максом к его старшей подопечной, поняла, что нужно как можно скорее покорить его, в противном случае заветная тиара уплывет у нее из рук. Будучи женщиной недалекой, она искренне полагала, что влечения, приведшего Макса Ротербриджа в ее постель, будет достаточно, чтобы заставить его сделать предложение. Бросив на него жеманный взгляд из-под полуопущенных длинных светлых ресниц, она сочувственно вздохнула:

— Ах, дорогой, я понимаю. Искренне сочувствую. Необходимость опекать четырех деревенских девчонок, должно быть, ужасно утомляет.

Но ведь иногда нужно и отвлекаться, хотя бы на несколько часов, а?

Не в первый уже раз Макс задумался о том, где женщины вроде Эммы прячут свой интеллект. Возможно, в карманах? В самом деле, стоит проверить. Глядя на нее сверху вниз непроницаемым взглядом, он вдруг осознал, что она на год или два младше Каролины. Однако во время одного-единственного раза, когда он разделил с ней ложе, Макс обнаружил, что столь любимые ею оборки и рюши скрывают сухопарую фигуру, которой было далеко до аппетитных форм его старшей подопечной. А всю свою энергию Эмма Мортлэнд, похоже, тратила на козни. Макса она совершенно не привлекала. Он не мог взять в толк, почему из всех джентльменов, побывавших в ее постели, — среди которых был, между прочим, и Дарси Гамильтон, — она выделила именно его. Совсем было собравшись отпустить ей в ответ едкое замечание, Макс услышал веселый взрыв смеха находящейся прямо за их спинами группы, в котором звучали и низкие нотки голоса Каролины.

В мгновение ока в его голове созрел план, и он тут же приступил к его осуществлению. Улыбнувшись медленной, ленивой улыбкой, он произнес:

— Как хорошо вы изучили меня, моя дорогая.

Леди Мортлэнд испытала немедленное облегчение и игриво дотронулась до него ладонью. Он взял ее за руку, намереваясь поднести к губам и поцеловать, но вдруг понял, что не может заставить себя это сделать. Тогда он просто со значением улыбнулся, глядя ей в глаза, и с легкостью, приобретенной благодаря многим часам практики, завязал фривольный разговор, который леди Мортлэнд сочла очаровательным. Скоро она уже весело смеялась и открыто заигрывала глазами и веером. Начался вальс, и Макс повел ее танцевать, перехватив удивленный взгляд Каролины.

Дьявольски ухмыляясь, Макс поощрял погружение Эммы в опасный омут флирта. Довольный произведенным эффектом, он поднял голову, чтобы посмотреть, какое впечатление произвел на Каролину. К его досаде, она уже не стояла на прежнем месте. Разом забыв о существовании Эммы, он принялся яростно рыскать по комнате глазами, пока, наконец, не обнаружил свою подопечную танцующей в объятиях безукоризненного мистера Уиллоуби. Того самого мистера Уиллоуби, который, как он знал, активно выказывал свой интерес к ней. С трудом подавляя проклятие, Макс частично сосредоточился на все еще пребывающей в его объятиях леди Мортлэнд.

Он намеревался избавиться от ее светлости сразу по окончании танца, но, когда музыка смолкла, оказалось, что их пара остановилась рядом с Каролиной и мистером Уиллоуби. И снова Эмма оказалась объектом неопровержимых, хотя и непредсказуемых чар Макса, и тут же снова расцвела от счастья. Одним глазом глядя на Каролину, Макс прошептал на ушко Эммы приглашение полюбоваться красотами залитого лунным светом сада. Как он и надеялся, та заворковала от радости и позволила увлечь себя на террасу через высокие двустворчатые окна.

— На меня больше не рассчитывайте.

Дарси Гамильтон бросил карты на стол и, отодвинув стул, встал. Его уход ничуть не удивил других игроков. Обычно его светлость играл превосходно, но сегодня его мысли явно были заняты чем-то другим. Да и выпитый бренди давал о себе знать, хотя поступь графа оставалась уверенной.

Оказавшись в бальном зале, Дарси осмотрелся по сторонам и заметил, что музыканты настраивают свои инструменты. Затем на глаза ему попалась и его жертва.

Будто почувствовав приближение Гамильтона, Сара повернулась в его сторону. В ее глазах тут же появилось настороженное выражение, больно ударившее по самолюбию Дарси и его терпению.

— Это мой танец, полагаю.

Он отлично знал, что это не так, но все же увлек Сару на танцевальную площадку, не дав ей возможности запротестовать.

Они оба являлись превосходными танцорами и, несмотря на нынешние разногласия, легко и плавно скользили в едином ритме. Оба пытались оценить состояние друг друга. К счастью, и он, и она прекрасно умели имитировать внешнее спокойствие, так что им удалось не привлекать к себе повышенного интереса окружающих.