Краш-тест
Шрифт:
Я хотела сказать, что она мне вряд ли понадобится, если гайцы решили замотать дело до списания в архив, но вовремя прикусила язык. Потому что Максим продолжил:
– Смотрите, я вам ее сделал, все подписи, печати поставил. Можете в любой момент заехать и забрать. Или другой вариант. Я сейчас поеду в офис на Шпалерную, могу сделать крюк и завезти вам.
– А вы на чем поедете? – глупо улыбаясь и радуясь, что он меня не видит, спросила я.
– Смотря где вы живете. В карте написано, что на Фурштатской, но она длинная.
–
– Тогда на метро. Давайте минут через сорок у выхода. Возьмите снимок, я взгляну.
Я влетела в комнату, бросила ноут на кровать, побежала в ванную, посмотрела на себя в зеркало, ужаснулась. Пятнадцати минут хватило, чтобы вымыть голову, высушить волосы феном и нарисовать по минимуму макияж. Вернувшись в спальню, я застыла перед шкафом – и расхохоталась.
Нина Львовна, охолонись. Что ты встрепалась, как курица? Можно подумать, тебя на свидание позвали. И вообще ты, можно сказать, невеста на выданье, неприлично так волноваться из-за пятиминутной встречи с совершенно посторонним мужчиной. Не говоря уже о том, что встреча эта совершенно ненужная – потому что и справка тебе тоже не нужна. Видел бы тебя Герман!
Я хихикнула и вытащила голубое платье с заниженной талией и без рукавов, в котором выглядела хрупкой барышней конца двадцатых годов прошлого века. Не хватало только каре с «ласточкиными хвостами» и бус до колена из фальшивого жемчуга.
Уже выходя из квартиры, я вспомнила, что забыла снимок. Пришлось вернуться. И еще раз взглянуть на себя в зеркало. Не то чтобы я была слишком суеверна, но… какие-то вещи делаешь, даже не задумываясь. Например, любуешься собой, если знаешь, что хорошо выглядишь. И улыбаешься своему отражению.
Я не стала дожидаться лифта, сбежала вниз по лестнице, цокая каблуками босоножек, пронеслась по Фурштатской и только у самого метро сообразила, что по своей всегдашней привычке прискакала на десять минут раньше. И каково же было мое удивление, когда у выхода увидела Максима. В светлых брюках и бледно-зеленой рубашке-поло он выглядел не хуже, чем в той футболке с волком.
– Здравствуйте, Максим… Иванович, - сказала я смущенно. – Кажется, у меня часы отстали.
– Нет, это я всегда раньше прихожу, - улыбнулся он.
– Кстати, прекрасно выглядите.
– Спасибо. Я тоже… раньше прихожу.
– Нина Львовна, а давайте мы с вами где-нибудь присядем ненадолго? Я вам про реабилитацию кое-что расскажу. Тут недалеко пекарня есть неплохая, знаете? Я там хлеб домой покупаю, когда на метро еду.
– Знаю, - кивнула я. – Давайте. Тем более я вам все равно кофе должна.
– Правда? – удивился он и тут же вспомнил. И рассмеялся – так заразительно, что я не удержалась тоже.
– Только давайте без Львовны, ладно? – попросила я, когда мы уже подходили к пекарне.
– Окей. Но тогда и без Иваныча. Лучше расскажите, как у вас все с аварией закончилось.
Я рассказала, опустив тот момент, что дело подвисло и до медкомиссии вряд ли дойдет. Не хотелось признаваться, что заставила его везти ненужную справку.
– А вы, кстати, свою тогда продали? – спросила я, когда мы уже стояли в небольшой очереди у прилавка.
– Да. Такую же купил. Только красную.
«Маленькая красненькая машинка!» - хихикнула я про себя.
Мы еще немного попрепирались, кто будет платить за кофе, я настояла на своем, а Максим взял нам по пирожному.
– Давайте вон туда, к окну, - предложил он и, пока я устраивалась на диванчике, посмотрел на свет снимок.
– В общем, все в порядке, как я и обещал, - сказал он. – Руку дайте.
Покрутив мою руку в разные стороны, согнув несколько раз в локте и запястье, Максим прощупал кость, проверил, как двигаются пальцы.
– Боли есть?
– На дождь.
– Это нормально. Значит, вот ваша справка, - Максим протянул мне файл с двумя листочками. – И еще там распечатка упражнений. Надо будет поделать, а то немного заленили руку. Физиотерапия само собой, но про гимнастику не забывайте.
– Мне дали в больнице, - обиженно проворчала я. – Делала. И делаю.
– Это другие упражнения. То, что я даю тем, кто занимается всякой тонкой работой. Музыканты, художники, хирурги. Военные, конечно.
– Ну, у меня не тонкая.
– Ничего, не повредит, - улыбнулся Максим, и я снова подумала, что у него просто обалденная улыбка. Невольно начинаешь улыбаться в ответ.
Мы просидели, болтая о всякой всячине, с полчаса, пока он не спохватился:
– За мной на работе уже полкана по следу пустили. Приятно было с вами поболтать, Нина, но надо бежать.
Мы попрощались, я пошла к выходу, а Максим остановился у прилавка, вытаскивая из кармана телефон.
– Зай, привет, - услышала я, уже открывая дверь. – Я в пекарне на Чернышевского. Тебе какой хлеб взять?
Настроение мое, похожее на переливающийся всеми цветами радуги мыльный пузырь, как-то вдруг сразу потускнело.
Прекрати, приказала я себе. Это просто маленький приятный эпизод. Ничего больше. Ничего особенного.
Я вошла в квартиру и увидела в прихожей кроссовки Германа. Значит, уже вернулся. Можно быстренько пообедать и поехать в Сестрорецк или еще куда-нибудь.
Он сидел на кухне, мрачно глядя в одну точку.
– Что-то случилось? – испугалась я.
– Откуда я знаю, случились вы там с доктором или нет, - ответил он ядовито. – Тебе лучше знать. Быстро что-то. Места не нашлось перепихнуться? Или у него на тебя не встало?
= 10.
– Что? – переспросила я, хотя все прекрасно слышала. Каждое слово.
– Дурочку только не надо включать, - поморщился Герман. – Я вас видел. В пекарне. Дай, думаю, зайду, хлебушка куплю. А вы там сидите у окошка, и он так нежно тебе ручку гладит. Что, за грудь постеснялся подержаться?