Красивая, богатая, мертвая…
Шрифт:
– С Людмилой? Конечно! А вы что, ее тоже подозреваете?
– Мы подозреваем всех, у нас работа такая, – уклончиво ответил Сергей.
– Ну, тогда вы действительно зря время тратите. Я только мечтать могу о такой помощнице, правда. Может, и нехорошо так говорить сейчас, когда все сложилось против Димы… Но если его посадят, я возьму Люду к себе. Вопрос решенный.
– Думаете, что его все-таки посадят? – усмехнулся Сергей, вдруг подумав о том, что Рита не так уж и пьяна и, возможно, сама пытается выведать у него важную информацию о Родионове.
– Ну, во всяком случае, на него уже много
– …нарыли? Вы хотите сказать, что знаете что-то, чего не знаю я?
– Возможно, – вот это уже была самая настоящая провокация, и Рита с развязным таким, важным видом откинулась на спинку стула, достала сигарету и закурила. Посмотрела на него сквозь ресницы. – Вы только поймите меня правильно. Я за свою подругу – горой. Мы, женщины, вообще солидарны. И это правильно. Что же касается мужчин – то пусть выкручиваются сами. В сущности, Родионов – человек не бедный, наймет себе хороших адвокатов… Поэтому…
– Что вы о нем знаете такого, чего не знаю я?
– Ирина была не дурой, я вам говорила. У нее голова работала хорошо. Вы же помните, я говорила вам, что Ирина боялась, что Дима раздумает на ней жениться.
– Да, и вы еще сказали, что она подстраховалась… В смысле? У нее был еще кто-нибудь в запасе?
– Боже! Вы, мужики, все мыслите одинаково! Вот и мой муж, когда я сказала ему о козыре, он сразу почему-то подумал про запасной вариант, то есть про запасного мужчину. Ничего подобного! Не для того, говорила Ирина, я работала как вол, строя наши с Димой отношения, чтобы потом искать ему замену. Нет, я придумала кое-что получше!
– Ну, заинтриговали, Рита!
– А то! Уж не знаю, успела ли она связаться с Мишей… – Она замолчала, прищурила свои длинные зеленые глаза и загадочно взглянула на Сергея. – Вы, наверное, думаете, а кто этот Миша?
– И кто же? – Хотя Сергею все эти загадки и эта пьяная дамочка успели порядком надоесть, он все же набрался терпения, чтобы дослушать ее до конца. Даже если она и собирается сообщить чепуху.
– Миша Кравченко – известный в городе журналист.
И вот тут Сергею стало стыдно. Ну, конечно же! Кравченко! Это с ним незадолго до смерти разговаривала по телефону Ирина Виноградова. Причем несколько раз.
– Да-да, конечно, я знаю. И что? Что связывало вашу подругу с журналистом?
– Ну, во-первых, они были друзьями, познакомились на каком-то приеме… Потом вспомнили, что когда-то жили в одном дворе. Словом, у Ирины с Мишей были прекрасные дружеские отношения. Не больше. Но затем произошло кое-что… Понимаете, вы, мужчины, в постели иногда бываете чересчур откровенны со своими женщинами. Возможно, это случается, когда вы вдруг осознаете, что мамы рядом нет, и на душе кошки скребут, и очень одиноко, или вдруг накатывают, налетают неизвестные страхи… такое бывает, правда, не только с мужчинами… Так вот, думаю, что и у Димы случилось нечто подобное. Может, он проснулся ночью, весь в поту, что называется, после увиденного-пережитого во сне кошмара и бросился к Ирине, чтобы покаяться, чтобы во всем признаться…
– В чем?
– А вот этого она мне не говорила. Просто сказала, что у Димы когда-то очень-очень давно произошло нечто такое, о чем ему стыдно и страшно вспоминать. Поэтому его мучают кошмары или бессонница. Еще она сказала,
– Значит, не хотите мне ничего рассказывать…
– Я не вру, – сказала Рита, как-то внешне заметно протрезвев. – Клянусь. Но вы спросите, вернее, допросите самого Родионова, уж он-то знает, о чем или о ком идет речь. Поэтому-то, узнав об убийстве Ирины, я сразу подумала на Дмитрия, а уж потом на Женьку… И эта сумка… «Биркин»… Да мало ли в нашем городе таких сумок?
Глава 22
19 июня 2011 г.
«Он слишком хорош для меня, слишком хорош. Так не бывает. Так не может быть…»
Глафира, приведя себя в порядок, вышла из ванной комнаты в халате и заперлась в спальне. Она знала, что Дмитрий на кухне пьет кофе. Пьет и, наверное, уже забыл о ней, о том, что между ними сейчас произошло. В третий раз со вчерашнего вечера.
Мужчине понадобилось снять стресс, вот и все объяснение.
А что делать ей? Он наверняка подумает, что она поступает так всякий раз, когда ей надо спрятать у себя какого-нибудь клиента. И как теперь объяснить ему, что это не так? Что после Адама у нее много месяцев вообще никого не было?! Ну что сделать, чтобы он не думал о ней плохо?
Да ничего тут не сделаешь. У нее работа такая – спасать и выручать людей. И никто не разубедит Дмитрия в том, что в комплект хорошо проплаченного утешения не входит секс.
Так досадно стало от этих мыслей, что она расплакалась. Сидела в спальне на пуфике, прижимая к своей пышной груди платье, которое собиралась надеть, и плакала. Время от времени смотрела на свое отражение в зеркале. Непомерно большая грудь, розовое полное тело, округлые колени… Никакая диета не помогает. Да и на диете сидеть она так и не научилась. Не хватает силы воли.
Поскорее бы уже это дело закончилось. Нашли бы убийцу Ирины – и дело с концом, расстались бы с Дмитрием!
Вот только дело оказалось трудным. Каждый день приносил новую информацию, версии менялись одна за другой. Голова уже кружилась.
Полчаса тому назад, вырвав Глашу из сладкого, в обнимку с любимым, сна, позвонила Лиза и попросила ее срочно отправиться на встречу с Женей Тумановой – женой Ильи Туманова, любовника Ирины Виноградовой. Проинструктировала, сказала, чтобы Глаша прихватила аппаратуру, что необходимо установить камеры в комнатах. Упомянула что-то о сумке «Биркин», принадлежащей, возможно, убитой Виноградовой. В конце, бросив быстро: «Я тебе перезвоню», – отключилась.
Что рассказала ей Янина? Что нового у Мирошкина? Глафира, расслабившись в объятиях Дмитрия, на некоторое время выпала из реальности, из темы. А это непозволительно. Тем более что о Дмитрии ей все равно придется вскоре забыть. Вычеркнуть его из своего сердца. И все те слова восхищения и любви, которые он адресовал ей, отнести к списку дежурных. Ведь ими пользуются мужчины всех стран мира, чтобы расположить к себе женщину, заставить ее поверить в то, что это правда, чтобы (чего уж там) и самому поиграть в светлые и высокие чувства.