Красивая, богатая, мертвая…
Шрифт:
– Если сама во всем признается, может, сократят срок… Все-таки у нее дети. Глаша, не реви, мы же еще ничего конкретно не знаем. Уже то, что она не пришла убивать свидетеля и не отправила сюда брата, – хорошо.
– Думаешь, я правильно сделала, что рассказала ей про Вику, что она свидетель? Я же хотела, чтобы она после этого зашевелилась… Чтобы начала действовать, чтобы прибежала сюда, и тогда мы бы ее схватили… И про Валентину, которую мы вроде как подозреваем, сказала, чтобы она хотя бы на время успокоилась…
– Да правильно ты все сделала.
– Давай позвоним ей… Как бы она чего не сделала с собой.
– Не сделает. До последнего все будет валить на брата, вот увидишь! Материнский инстинкт сработает. К тому же за рулем наверняка братец был. Но с насосом ты это блестяще придумала!
– Мне важно было войти в гараж и посмотреть машину. Ведь первое, что они, убив Ирину, впопыхах сделали, это избавились от колес, потому что понимали – на месте преступления остались следы протекторов. Продать машину, избавиться – они тоже не могли, это бросилось бы в глаза. То у Людмилы была машина, а то сразу после убийства она вдруг исчезает. Значит, надо было заменить одну машину на другую, точь-в-точь такую же. И сохранить при этом свои номера. Но поскольку времени было мало, они же понимали, что ее «Фольксваген» непременно возьмут на экспертизу, а точно такую же машину найти было не так-то легко, они, продав старую, в крови машину, купили тоже «Фольксваген», такого же красного цвета, да только двухдверный (!), какой нашли! Думали, что никто не заметит.
– Боже, на какой мелочи погорела!!! Вот дурища!
– Она же показала мне фотографию своих сыновей у машины, и задняя дверца открыта… А в гараже стояла машина двухдверная!
– Послушай, что у нас за люди такие?! Вот Вика. Если бы она раньше рассказала, что видела…
У Глафиры зазвонил телефон. Это был Дмитрий.
– Глаша? Я приехал, я уже около ворот… – Он порывисто дышал, нервничал. – Знаешь, мне как-то не по себе, но я понимаю, что должен говорить с ней сам. Боже, зачем она это сделала? А что, если все это ошибка? Нелепость? Несчастный случай?
– Иди, Дима… – всхлипнула Глафира. – Иди!
Она отключила телефон.
– Ну что… – сказала Лиза, пытаясь отвлечь Глафиру от Дмитрия. – Даже если предположить, что Людмила, услышав о Вике, позвонила своему брату, и он сейчас на пути сюда, то Мирошкин и его люди встретят его… А мы с тобой поедем сейчас к Янине. Отдохнем немного, придем в себя, чайку попьем. Вику заодно успокоим, скажем, что на ее жизнь никто не покушался.
– Как там Денис, я переживаю… Надо же, позвонить из больницы, за несколько минут до операции, и отчитаться… просто геройский поступок!
– Представляю, как ему было трудно, когда он в любовнике Ольги узнал того самого парня, который продал им колеса… Надо же было Денису сориентироваться – что делать, догонять его или звонить нам… Господи,
– Не переживай, все же обошлось… Важно, что пулю извлекли, вроде бы все нормально. Он сейчас спит.
– Бедный мальчишка, представляю, что он теперь подумает о нашей конторе и обо мне в частности… Как-то все несерьезно с ним вышло, безответственно… А приятель Ольги, Валера, выходит, и брат Людмилы – одно и то же лицо. Возможно, Людмила ему и позвонила, когда поняла, что раскрылась… Но, подстрелив Дениса, этот Валерий-Юрий вряд ли решится спасать сестру, думаю, постарается спрятаться, залечь, что называется, на дно… Глаша, не плачь.
– Лиза-а-а… Что же теперь делать? Я не думала, что он такой…
– Кто?
– Кто-кто… Дима!
– Глаша, возьми себя в руки! Ну что, что такого особенного ты о нем узнала? Что он время от времени спал со своей домработницей, которая прижила от него детей? Он мужчина, и этим все сказано. Думаешь, мой Гурьев был святым до встречи со мной? Да ему до сих пор названивают его бывшие… Поэтому не советую тебе делать скоропалительные выводы. И вообще, Глашенька, тогда он еще не встретил тебя! Успокойся. Подождем, когда все закончится…
Глава 33
20 июня 2011 г.
Возможно, он один предполагал эту версию, но озвучить ее просто не имел права. И, представляя себе, как все это могло произойти, он не понимал одного – как ему теперь к этому относиться. Кого винить?
Дмитрий, оставив машину за воротами, открыл калитку (в кустах, снаружи, он заметил вооруженных людей), вошел так, как всегда входил к себе домой. Было очень тихо. Закатное солнце заливало двор, розы, беседку, переливалось розовыми перламутровыми бликами на чисто вымытых окнах.
– Люда? – позвал он, поднял голову и тотчас увидел ее, стоящую возле кухонного окна.
Она всегда олицетворяла собой дом и уют. Без Людмилы его дом выстыл бы. Людмила наполнила его теплом, вкусными запахами, жизнью. Нежная голубоглазая женщина в фартуке и с щеткой в руках. Или с половником.
Он даже не помнил, когда именно она пришла к нему в дом в первый раз. Кажется, лет десять тому назад…
Он быстро поднялся, вошел на кухню.
– Дима, – Людмила рванулась к нему навстречу, обняла его и разрыдалась. – Я так ждала тебя…
Она не могла говорить, у нее пропал голос. Она лишь сипела. Дмитрий и сам испытал сильнейшее волнение, и его горло будто кто-то схватил сильной рукой и сжал.
– Сядь, Люда, и успокойся. Расскажи мне все-все.
– Они думают, что поймали меня. Глафира сказала мне про Вику, и теперь они там поджидают меня, думают, что я приду, чтобы придушить ее, свидетельницу… Как в романах Агаты Кристи, – она горько усмехнулась. – Ты голоден, наверное, Дима. Хочешь, я тебя покормлю?
– Нет. Люда, расскажи, зачем ты все это сделала?