Красиво разводятся только мосты
Шрифт:
— И я не шучу, — пожал плечами мужчина. — Только что получил уведомление, — или как это правильно назвать, ультиматум? — от жены. Её вы тоже видели. Вас она толкнула вопиюще грубо и незаслуженно, — он тяжело, виновато вздохнул и протянул руку: — Демьян.
Глава 5
— Аврора, — вложила она свои ледяные в его тёплые пальцы и, едва коснувшись, поспешно забрала, застеснявшись их промозглой стылости, сунула под ноги погреть. Руки хирурга должны быть тёплыми и сухими. Стальные нервы, львиное сердце
— Ещё как, — он снова выразительно вздохнул.
Аврора молчала, в надежде, что он расскажет и остальное: случайным попутчикам разве не принято выбалтывать самые сокровенные тайны? Хотя какая уже тут тайна: пощёчина, развод, сестра, что, наверное, пыталась их с женой помирить. Гуляет, вздохнула она. Но почему-то ждала, что этот мистер Девчонки-Держите-Себя-В-Трусах (высокий, стройный, сильный, красивый, лет тридцати плюс, с сексуальной небритостью) снова её удивит. Хотела, чтобы удивил. Даже затаила дыхание, когда он задумчиво поскрёб щетину.
— Есть у меня одна отвратительная черта. Называется: всё или ничего.
— Полюбить — так королеву, проиграть — так миллион? — подсказала Аврора.
— Верно, — кивнул Демьян. — Если уже взялся за что-то — делать, а нет — так не браться вовсе. А я взялся за проект, который потребует колоссального вложения и сил, и средств. Взялся, не посоветовавшись с женой. Вернее, уже получив от неё последнее китайское предупреждение и зная заранее, что она будет против.
— У неё были другие планы? — догадалась Аврора.
— На меня так точно. Она планировала… в общем, неважно, — передумал он делиться планами жены. — А мне в ближайшие три месяца придётся заниматься исключительно подготовкой к работе на большом историческом фестивале в Москве, — он вздохнул совершенно без сожаления. — Но, кто не рискует, тот не выигрывает.
— Любите рисковать?
— «Риск — часть моей жизни. Я рискую. Я проверяю этот мир на прочность. И мне всё равно, что обо мне думают», — сказал кто-то, надеюсь, из великих, — улыбнулся Демьян. — А я обычно называю это бизнес-план.
Улыбка у него была очаровательная. Негодяйская. Лукавая, соблазняющая.
И взгляд такой же. Сейчас с мечтательным прищуром — спутником рвущихся на волю натур, искателей приключений, непосед, дон кихотов. Бесстрашный, долгий. Тёмный.
— А вы? От кого-то прячетесь? — показала он на кепку.
— А, это, — поправила бейсболку Аврора. — Да так. Не хочу привлекать внимание.
— Но вы же в курсе, что выходит наоборот? Я вот, например, из-за тёмных очков подумал, что под глазом у вас синяк. А уж когда вы сказали про развод…
— Нет, всё не настолько плохо, — засмеялась Аврора. — Муж меня не бьёт. И не преследует. Всё банальнее.
Противное слово «гуляет», что она так легко применила к Демьяну, снова первым пришло на ум, но по отношению к мужу Аврора попыталась заменить его на политкорректное «изменяет», «ходит налево», или неприличными синонимами, или эвфемизмами, вроде «кобелировать» и «трепать чужие юбки», но как ни крутила — звучало гадко.
— Просто я вошла в те семьдесят пять процентов женщин, которым изменяют мужья, — ответила она.
Демьян слегка нахмурился. Задумался. Прищурился. В этот раз как-то иначе. Эдаким прищуром-детектором с функцией «видеть человека насквозь».
— И долго вы в браке? — спросил этот Король Прищуров.
— Десять лет. А вы?
— Немного меньше. Пять.
Он откинулся на сиденье, покачал головой, словно его расстроили её слова. Или озадачили. Или… Аврора вдруг обратила внимание, что его словно что-то беспокоило рядом с ней. Словно он вёл какую-то внутреннюю борьбу, которая не давала ему сидеть спокойно. Что-то поправлял, перекладывал, одёргивал, хрустел пальцами, крутил головой, щёлкал футляром наушников. Словно Аврора его смущала, хотя, конечно, смущённым он не выглядел. Как не выглядел и похожим на мужей тех двух с половиной из десяти баб, которым хранили верность.
— А вы?.. Изме.. зна… — уставился на неё Демьян, поражённый внезапным косноязычием и чем-то ещё, что заставило его прекратить двигаться, словно он что-то вдруг понял, постиг. Осознал.
Хотела бы Аврора знать, что. Она вот, например, до сих пор не осознала глубину пропасти, в которую летела. Ещё не могла поверить, и, несмотря на подписанное заявление на развод, находилась в стадии отрицания. Ещё надеялась проснуться, прогнать страшный сон и увидеть, что всё по-прежнему. Романовский — примерный семьянин и верный муж. Та баба, совсем девчонка, что явилась к ней в дом, уселась в кресло и, скрестив длинные ноги, беспокойно оглядывалась в гостиной, пока Аврора вытаскивала фотографии из сунутого ей в нос конверта, просто наглая шантажистка. Фотографии, где её великолепный муж энергично напрягает голые ягодицы над юным гибким телом, что сидело перед ней в кресле — подделка. Журналисты, что дежурили возле дома и совали длинные объективы своих камер в окна — пригрезились. И девушка, та славная весёлая толстушка, что умерла на её операционном столе — жива.
Аврора сглотнула вставший в горле ком.
— А я?... Что? Изменяла мужу? Нет, я не изменяла. — Аврора усмехнулась. — А вы, изменяли жене?
— На самом деле я хотел спросить: вы знаете с кем изменял вам муж? — смотрел на неё Демьян прямо, пристально, неотрывно, можно сказать, испытующе. — Но на ваш вопрос отвечу. Да, я изменял.
— И как оно? — вовсе не собиралась она извиняться за резкость.
— Хлопотно, — он пожал плечами. — То и дело приходится лезть под душ, менять нижнее бельё и много врать.
«Бедняжка!» — качнула головой Авроры в ответ на исповедь бывалого ходока, но вместо праведного гнева, который от себя ждала, вдруг испытала совсем иные чувства.
Настолько иные, что, скользнув глазами по его стройному бедру, обтянутому чёрной джинсовой тканью, густо покраснела, как нежная гимназистка.
— Почему мне кажется, что вы сейчас представили меня голым? — улыбнулся Демьян.
«Чёрт побери! Потому что я представила! — Аврора прикусила губу, посмотрела на его длинные пальцы с идеальными продолговатыми коротко подстриженными ногтями, на обручальное кольцо и… покраснела ещё больше. Покрылась влажной горячей испариной. — Не вздумай спросить, где я представила твои пальцы!»