Красиво разводятся только мосты
Шрифт:
— И что было дальше? — кивнула судья.
— Да ничего особенного. Мне назначили повторную биохимию, ей тоже. Она попросила сбросить ей мою — посмотреть, сравнить. Я без задней мысли и сбросила. Как мне из лаборатории прислали письмом на почту, так ей и перекинула. Обсудили, что сказали ей, что мне.
— И что сказали вам? — спросила судья.
— Что какие-то там тромбоциты, что ли, низковаты. Но у меня тогда были месячные, так что это нормально. Врач ответила: к операции восстановятся.
— А что вам сказала
— Что её врач заверила: риск кровотечения минимален.
Судья посмотрела на Аврору.
— Риск кровотечения минимален, — повторила она. — Я действительно так говорю своим пациентам. И это правда, но… — она отложила лист, что так и сжимала в руках. — Но мне и в голову не пришло, что можно расценить мои слова как гарантию безопасности, как основание для…— качала головой Аврора, не зная, как сформулировать, что, выходит, её пациентка выдала анализы подруги за свои, решив, что раз риск минимален, ничего страшного и не случится.
— Вы видели вот эти показатели? — подвинул ей Красин два оставшихся на столе листа.
— Да, — кивнула Аврора, поменяв их местами. — Это первый. Это второй.
Адвокат развернул бумаги судье.
— А это запрошенные нами копии из лаборатории, — положил он перед судьёй ещё листы.
Она внимательно изучила все. Потом ткнула пальцев в «шапку» на одном, на другом.
— Результаты Марины Михайловны и Евгении Витальевны идентичны.
— Верно, — кивнул адвокат, словно судья разгадывала головоломку и разгадала. — Это результаты Евгении Витальевны, все три, только на одном исправлены на данные Марины Михайловны. — Он ловко согнул один лист, другой, приложил друг к другу. — Что сделать нетрудно, если в таком виде просто положить в ксерокс и отпечатать.
— Мы всё правильно поняли? — посмотрела на женщину судья. — Вашей подруге отказали в операции, она подделала результаты, используя ваши анализы, и с ним обратилась в клинику к доктору Романовской? — показала она на Аврору.
Глава 61
— Клянусь, я не знала, — приложив руки к груди, замотала та головой. — Не знала, что ей отказали из-за анализов. И она возьмёт мои, пойдёт в другую клинику…
— Просто ответьте: да или нет, — подсказал адвокат.
— Да, — кивнула та.
— У меня больше нет вопросов, — собрала судья листы. — Скажу больше: у меня и дела больше нет. Врач приняла решение, опираясь на документы, которые ей предоставили. Правильное решение. Такое же принял и другой врач. У нас есть документы, у нас есть показания свидетеля. Здесь нечего больше обсуждать. Дело закрыто. — Она сложила документы в папку, громко её захлопнула. — Вы знаете, что делать, Михаил Николаевич. Приятно было с вами работать. Дамы, — кивнула она, давая понять, что они свободны. — Всего доброго!
— Взаимно, Ваша честь, — откланялся Красин и открыл дверь, пропуская дам вперёд.
— Простите, если бы я знала, — повисла у Авроры на руке женщина, едва они вышли.
— Не нужно извиняться, — сжала её руки Аврора. — Мне очень жаль, что я не смогла помочь вашей подруге, не смогла спасти. Мне жаль, что всё вышло именно так. Простите.
Она проводила глазами родителей Марины Островской, одиноко сидящих на лавке, взявшись за руки.
— Расскажите им сами, пожалуйста, — попросила Аврора.
— Они уже знают, — кинула женщина. Она осталась, а Аврора пошла дальше.
— А мне жаль, что вы сомневались, Аврора Андреевна, — пошёл рядом с ней Красин. — Сомневались в себе.
— Проблема этого мира в том, что глупцы и фанатики слишком уверены в себе, а умные люди полны сомнений, — подошёл Романовский. — Это сказал Бертран Рассел, британский математик и философ.
— Валер, я… Меня…
У Авроры подкосились ноги: неужели всё? Она буквально на нём повисла.
— Я знаю, знаю, — обнял её муж. — Мне рассказали. Я же говорил: всё будет хорошо. Всё обойдётся. Всё будет хорошо, — поцеловал он её в макушку.
И Аврора бы, пожалуй, ещё так постояла, но её пригласила секретарь суда подписать бумаги.
— Нужно будет ещё соблюсти кое-какие адвокатские формальности, — сказал Красин, когда они вышли из кабинета секретаря, — можете подъехать в любое удобное время ко мне в офис.
— Поздравляю, Аврора Андреевна, — прямо у выхода встретил их Абрамов. Вручил букет.
— Спасибо, Сергей Иваныч, — сморгнула выступившие слёзы Аврора.
— Рад был помочь, — скромно ответил он.
— Вы сходили к кардиологу? — улыбнулась Аврора.
— Сходил, сходил, доктор. Сказали, надо делать операцию. Какую-то, прости господи, радиочастотную абляцию.
— Так сделайте.
— Обязательно, — взмахнул он руками.
— Я проверю, — погрозила она пальцем.
— Буду рад вас снова видеть, и желательно совсем при других обстоятельствах, — улыбнулся Абрамов. — Всего доброго, Аврора Андреевна!
— И вам, Сергей Иваныч! — кинула она.
Они вышли на улицу под вспышки камер и безжалостный град вопросов.
— Это я возьму на себя, — сказал адвокат. Поднял руку, привлекая к себе внимание.
Аврора отдала мужу цветы. Воцарилась удивительная тишина. Только уличный шум, гудки клаксонов, стук трамвая где-то вдалеке да сильный ровный голос адвоката.
Она расправила плечи и вдохнула полной грудью воздух. Терпкий, пьянящий, свежий: где-то цвела черёмуха. Воздух свободы.
— Тебе идёт быть счастливой, — прозвучало совсем близко.
Аврора замерла. Сердце споткнулось.
Демьян.
— И свободной, — он улыбнулся. В её руки лёг перевязанный алой лентой букет.
Губы коснулись виска. Рука — спины.