Красивые души
Шрифт:
Отец обратился за помощью к полицейскому начальнику, которого знал с детства. Нам позволили встретиться дома у любовницы отца. Я надеялась, что он обнимет меня, но он держался холодно. Сказал: «Я крыса, которую приручил твой отец. Забудь обо мне, я больше не люблю тебя». Я уверена, отец заставил его сказать это, а на самом деле он так не думал. Я умоляла его: «Скажи мне правду. Если ты не любишь меня, я не смогу жить». Тогда он сказал: «У тебя, должно быть, есть подходящий жених, вот и у меня в сердце есть та, кого я тайно люблю».
Вошел отец и сказал: «Никогда больше не появляйся перед моей дочерью». Он кивнул головой и вышел из комнаты. «Видишь, что он за мужик.
А потом он сказал: «Я выполнил то, что обещал тебе, теперь твоя очередь. Выходи замуж за старшего сына дома Токива».
Бабушка закончила рассказ о своей любви, случившейся пятьдесят с лишним лет тому назад. Плача, она обратилась к Каору.
– Прости меня, Сигару Я не любила твоего отца. Я вышла замуж за Кюсаку и родила тебя, чтобы забыть своего возлюбленного. Сигару, прости меня.
– Я прощаю тебя. Ведь ты была верна своей любви.
– Прости, Сигару, прости.
– С тех пор ты ни разу не виделась с ним?
– Мы разговаривали по телефону, всего один раз. Уже после войны. Он увидел меня вместе с тобой в холле гостиницы «Империал». Я его не видела. Ему должно было быть около пятидесяти, но я помнила его молодым, таким, как в дни нашего бегства. Его голос в телефонной трубке еще не утратил юношеских интонаций. «В молодости ты была красива, а теперь стала еще красивей, такой, пережившей войну, ты нравишься мне еще больше. Я и сейчас втайне люблю тебя», – сказал он мне. Я была счастлива. У меня перехватило дыхание, и я не могла сказать ничего путного. Положив трубку, я заплакала. На душе было пусто. Так пусто, что хотелось умереть.
Бережно хранимые воспоминания о любви были единственным, что давало бабушке силы. Память о коротком медовом месяце поддерживала жизнь в ее высохшем теле, похожем на узловатое дерево. Каору подумал: смог бы он оставить в памяти Фудзико столь сильные воспоминания о любви?
Неделю спустя бабушка умерла. Она прожила ровно месяц с того дня, когда на пять минут остановилось ее сердце. Может быть, эти дни были отпущены ей, чтобы она передала по наследству историю своей любви, случившейся пятьдесят с лишним лет назад, историю любви, о которой она никому никогда не рассказывала. Наверное, она сама назначила дату своей смерти: за день до этого она позвала к себе в комнату всех членов семьи и прислугу и сказала каждому краткие слова благодарности. Она сказала «спасибо» и Каору, продолжая по-прежнему считать его молодым Сигэру. Она думала, что третьего внука у нее нет. Ее совсем не смущало, что два Сигэру стояли друг напротив друга.
2.4
Хотя и казалось, что бабушка ничего не делает, но именно она была той осью, вокруг которой вращалась жизнь семьи Токива. После ее смерти в доме Токива наступил разлад. Отец организовал благотворительный фонд, за счет компании стал оказывать поддержку пианистам и певцам, особенно ему полюбилась одна певица – сопрано. Мать пустилась во все тяжкие. Небрежность Мамору в управлении компанией только увеличивала дефицит бюджета. Каждую ночь он шлялся по кабакам Гиндзы, разгоняя тоску. Каору стремился поскорее вернуться в Америку. Я же пыталась его остановить. Фудзико на самом деле превратилась в мою соперницу. Я уже не могла спокойно отпустить к ней Каору, как полгода назад, и готова была на все, что угодно, лишь бы он остался рядом со мной.
Отчеты Андзю заставили Сигэру думать, что Каору связался с дурной компанией, заразился странным фатализмом и ведет разрушительную жизнь панк-музыканта. Андзю тонко пользовалась отцовскими заблуждениями. Ее игра была задумана так, чтобы убедить отца в том, что от возвращения Каору в Нью-Йорк пользы не будет. Отец легко попался на ее удочку.
Однажды Сигэру неожиданно позвал Каору пойти с ним пообедать. Когда Каору пришел в указанный отцом ресторан традиционной кухни, его проводили в кабинет, заказанный на имя отца. Там его ждала женщина лет тридцати, назвавшаяся Ёсино Хосокавой. Каору полагал, что ему предстоит серьезный разговор наедине с отцом о будущем семьи Токива, но, кажется, у отца были совсем другие планы. Женщина показалась Каору похожей на девочку, певшую в детской передаче, которую он смотрел, когда был маленьким. Они представились друг другу, и Каору понял, что женщина – певица-сопрано, которой покровительствует его отец. Первое впечатление оказалось правильным: она действительно занималась музыкой. Чтобы скоротать время до прихода отца, Каору стал рассказывать, как он жил в Нью-Йорке и учился вокалу у оставившей сцену меццо-сопрано. Женщина улыбалась и слушала Каору, не сводя с него глаз. Наверняка улыбка не сходила с ее лица и в те мгновенья, когда отец грузил ее своими теориями. Каору решил выяснить до прихода отца, зачем тот устроил ему встречу с Ёсино Хосокавой, и спросил:
– Отец рассказывал вам какие-нибудь занятные истории?
– Занятные истории?
– О том, что я сын его умершего друга, о том, что моя родная мать была любовницей отца?
– Нет. А это правда?
– Да. Могу поклясться.
– Господин Токива просто попросил меня встретиться со своим младшим сыном.
– Ах вот как? Я сказал вам правду. Теперь, если вы не против, ваша очередь. Вы любовница отца?
Наверное, он застал ее врасплох, улыбка Ёсино Хосокавы застыла, глаза забегали. Каору пристально смотрел ей в рот, наслаждаясь тем, как меняется выражение ее лица. Пытаясь дать отпор наблюдавшему за ней Каору, она сказала:
– Какой ты жестокий, – и перешла в наступление: – А если бы я сказала: любовница, это бы шокировало тебя?
– Нет. Но знакомить любовницу со своим сыном – опасное дело. Отец, видимо, уверен, что я не треплюсь понапрасну. С братом он тебя вряд ли бы познакомил. Я могу сидеть здесь с тобой, потому что я не родной ему сын. Если отец тебя любит, может быть, ты родишь ему такого ребенка, как я. Вот он и хотел показать тебе образец, не так ли?
– Ты совсем молод, но можешь прочитать, что на сердце у человека.
– Я давно наблюдаю за отцом.
– Я ненавижу слово «любовница». Наверное, и твоя мать тоже его не любила.
– Музыкантам нужны меценаты. Мой родной отец тоже был музыкантом, так что мне хорошо это понятно.
– Ты тоже станешь музыкантом? Господин Токива надеялся, что мы с тобой найдем общий язык В некотором смысле у нас неплохо получается, правда?
Пока они обменивались улыбками, пытаясь догадаться, что скрывает маска любезности на лице собеседника, пришел Сигэру.
– О, да вы тут не скучаете. – Он ошибочно истолковал ситуацию в свою пользу.
Ёсино Хосокава не страдала отсутствием аппетита. Глядя на нее, можно было согласиться, что хорошо поесть – второе призвание оперных певиц. Сигэру явно наслаждался буйным аппетитом Ёсино Хосокавы. Несомненно, Сигэру привлекали женщины, являвшиеся полной противоположностью его супруге Амико. Он любил большую грудь Ёсино, его воодушевляла ее веселость, иногда переходящая в сумасбродство, поражал ее аппетит, она будто собиралась съесть все, что было в ресторане. Его супруга Амико не обладала ни одной из этих черт.