Красная башня
Шрифт:
– Я слабо знаком с этой темой. Поищите другого специалиста.
– И вам не хочется узнать, что связывает эту книгу и то… что вы ищете?
Иван напрягся.
– Откуда вам знать, что я ищу?
– Ну, Иван Петрович, дорогой. Вы же журналист, хоть и бывший. Не надо считать собеседника идиотом. Если вы здесь, значит что-то я про вас знаю. Бергер опять же не просто так вам письмо написал. У меня, – Воронцов неопределенно махнул ладонью, – целое досье на вас имеется. Весь трудовой путь, можно сказать. И вся ваша семейная трагедия тоже.
– Польщен
Воронцов примирительно поднял руки.
– Хорошо. Не буду. Я просто хочу, чтобы вы поняли. У нас с вами общие интересы.
– Тогда вы наверняка мне прямо сейчас расскажете, что общего между вашей книгой и моей семейной трагедией.
– Увы. Не могу. И не потому что не хочу. А потому что не знаю. Вся информация была у Бергера. А он пропал. Найдите Бергера, найдите книгу, и все узнаете.
У Воронцова были мертвые глаза человека, привыкшего ходить по трупам. Иван знал о нем не очень много. Начинал в 90е сборщиком дани. Быстро поднялся, наложил лапу на десяток предприятий и стал одним из богатейших людей области. По слухам, причастен к устранению нескольких конкурентов и поджогам частных домов для расчистки земли под свои девелоперские проекты. Когда в конце 2000х из Москвы прислали на губернаторство «варяга», быстро понял куда ветер дует и скинул проблемные активы. С тех пор не светился.
Иван вздохнул и посмотрел на распечатки.
Их было штук десять. Книга сверху, книга сбоку. Снимок с торца. Крупно – одна из металлических застежек, покореженная, словно ее пытались взломать. Обложка, на которой нет ничего, кроме почерневшей потрескавшейся кожи. И три разворота, заполненных размашистым рукописным текстом с рисунками трав и какими-то непонятными узорами по краям. Нет даже титульного листа.
– Зачем она вам? – спросил он.
– Это неважно. Считайте, что на нее есть заказ от одного из московских коллекционеров. Антиквариат. Очень ценный.
Иван пожал плечами.
– На мой взгляд, стандартный допетровский сборник рецептов и описаний лечебных растений. Таких пара сотен сохранилась. В чем его ценность?
– Рассказывают, что именно эта книга помогла местным старообрядцам пережить эпидемию гриппа сто лет назад. Сами понимаете, сейчас это актуально.
Иван хмыкнул.
– Только не говорите, что верите в эту собачью чушь.
– Неважно, во что верю я. Главное, чтобы клиент верил. А клиенты иногда в такое верят, что начинаешь волноваться за их душевное здоровье. Вот был у меня случай с год назад. Покупали зеркало начала 19 века…
Иван его уже не слушал.
Он смотрел на один из разворотов.
Два ряда символов шли сверху вниз и были намертво вплетены в цветочный орнамент, поэтому он их не сразу заметил. Похожая на извивающихся червяков тайнопись, в точности такая же, как на столбе с головой бомжа Саши Белого.
Иван машинально разгладил лист ладонью.
– Вы что-то там увидели? – спросил Воронцов, приподнимаясь.
– А? – Иван вздрогнул. – Нет. Просто задумался. Вот вы говорите о наших общих интересах. А между тем меня привезли сюда с мешком на голове. Я даже не знаю, где нахожусь. Да и ваши разговоры о долгах…
Воронцов отмахнулся.
– Не берите в голову. Старая привычка. Начинать переговоры с требований. Разумеется, никаких долгов. Стандартная работа частного детектива с контрактом, авансом и вознаграждением. Щедрым вознаграждением. А насчет, где вы находитесь… Идемте, покажу.
Он встал и откинул тяжелую штору.
Это был даже не балкон, а целая терраса, обнесенная кованой позолоченной оградой.
Занимался рассвет, Волга блестела далеко внизу розовым зеркалом, и заволжские дали были видны до самого горизонта.
– Всегда считал это место лучшим в городе, – сказал Воронцов. – Поэтому, как только смог, купил здесь квартиру. Живу за городом, но сюда частенько заезжаю, и не только для переговоров.
Иван огляделся и быстро узнал дом. Элитная пятиэтажка девяностых годов, одна из немногих в ряду купеческих особняков и сталинок на Верхне-Волжской набережной. Слева виднелся памятник Чкалову и кусок кремлевской стены с Георгиевской башней.
– Один минус, – продолжил Воронцов. – Очень шумно, когда народ гуляет.
– Не любите народ?
Воронцов задумался.
– Сложный вопрос. Я сам из народа. Отец мастер на машиностроительном. Мать продавщица. Но когда лезешь вверх, а народ остается внизу, начинаешь по-другому к нему относиться. А народ начинает по-другому относиться к тебе. Как вот к ним.
Он ткнул большим пальцем себе за спину.
На террасе вдоль стены стояло в ряд с дюжину мраморных бюстов. Изображали они почти одинаково выглядящих мужиков с суровыми костистыми лицами и большими окладистыми бородами. На красноватых гранитных постаментах не было никаких надписей.
– Кто это?
– Купцы нижегородские. Бугров, Рукавишников, Башкиров, Олисов, Сироткин. Воротилы и меценаты. От начала 19 века до начала 20го. Когда начинал, думал, что буду таким же, как они. В одном ряду буду стоять, – Воронцов усмехнулся. – Но время не то. И народ не тот.
Воронцов шагнул обратно в комнату.
– Всю информацию по делу получите у секретаря, – сказал он через плечо. – Ее немного, но хотя бы поймете с чего начать. Контракт и аванс там же. Удачи, Иван Петрович. И да, чуть не забыл. Книгу нужно найти до конца недели. Таково условие заказчика. У вас четыре дня. Не теряйте время.
Он достал из ящика толстенную кипу бумаг, бухнул ее на стол и погрузился в чтение.
Иван хотел было что-то сказать, но понял, что это бесполезно. Он поставил стакан с недопитым скотчем на столик и направился к дверям, стараясь топать как можно громче.
– И все-таки, – послышалось сзади, – я не пойму. Ваша дочка. Сколько ей было? Десять? Двенадцать?
Иван обернулся и посмотрел на Воронцова, не отвечая.
– Я видел ее фотографию, – продолжил тот. – Красивая девочка. Скажите, Политов. Как вы могли?