Красная готика
Шрифт:
Оптимистично поблескивая прямоугольными стеклышками очков, Субботский пояснил:
— Сейчас попробуем применить для поисков одну научную методу. Ее эффективность даже академик Вернадский подтвердил и использовал как способ для выявления патогенных зон в жилых помещениях! В основе простой и не противоречащий понятиям современной физики принцип — переноса энергетического потенциала. Если о некотором материальном объекте много и эмоционально говорят, спорят или даже просто интенсивно думают, часть эмоциональных значимостей, возникающих при этом, передается непосредственно такому объекту, в форме энергии. Поэтому предмет можно обнаружить именно
— При контакте с энергетическим сгустком, соприкасающиеся концы начнут покачиваться или даже вращаться, — дав такие пояснения Субботский медленно начал обходить дом по периметру, не сводя глаз с «рамки». Корнев и Прошкин вяло потащились следом. Прошкину, как большому энтузиасту подобного рода научных достижений, на самом деле было интересно, а вот Корнев был настроен куда пессимистичней, даже неприметно повертел пальцем у виска, указав глазами на Субботского, и полушепотом прибавил:
— Ученные те же блаженные… Что с них возьмешь? Надо нам было к общему разговору еще и товарища Борменталя пригасить. Он, какой никакой, да все-таки психиатр, ему наверно тоже было бы интересно посмотреть на это действо… ну как профильному специалисту…
В этот момент спицы тревожно покачнулись и тихо звякнули — Субботский остановился — прямо напротив массивного книжного шкафа в кабинете покойного профессора, и, не выпуская спиц, попросил открыть шкаф.
Прошкин распахнул дверцы — металлические палочки закружились, набирая темп, по мере того, как Субботский перемещал их вдоль книжных полок, словно в шкафу был спрятан магнит, и вдруг резко остановились. Прошкин даже заглянул в шкаф, что бы выяснить причину этого феномена и тут же отпрянул — его взгляд уперся в толстый черный корешок с тесненной золотом надписью «Масоны»…
Хотя Субботский удовлетворенно кивнул, но вытащил из шкафа совершенно другую книгу — толстенный труд из области географии в добротном кожаном переплете, бережно смахнул с него пыль, и принялся переворачивать страницы. В то же время Прошкин, превозмогая внутреннюю нервную дрожь, что бы не терять времени, осторожно выволок черный томик с предупреждающей надписью и стал просматривать его.
— Изба — читальня, — недовольно пробурчал Корнев себе под нос, и тоже стал рыться в недрах шкафа. После осмотра настроение его несколько улучшилось — он извлек оттуда резную сигарную коробку, в которой обнаружил пару вполне годных к употреблению сигар, и весело поругивая капиталистов, придумавших это зелье, что бы травить трудовой народ, закурил.
Сильно погрузится в мир критического реализма созданный пером А. Ф. Писемского в сочинении «Масоны» Прошкин не успел — Субботский радостно вскрикнул и указал на страницу своей толстой книжки. На ней, прямо поверх отпечатанной типографским способом карты, сопровождавшей текст, было сделано множество пометок чернилами и грифельным карандашом. Надпись над картой уведомляла — изображено тут не что иное, как Яккобагские горы. Прошкин и Корнев переглянулись — название ничего им не говорило, но промолчали…
Оказалось,
Субботский, руководствуясь уже исключительно собственными научными знаниями, собрал по шкафам и комнатам еще с десяток разнообразных атласов, несколько мудреных навигационных приборов, морской компас и сообщил, что ему потребуется какое-то время, логарифмическая линейка, просто линейка, циркуль и фотографический аппарат для того, что бы поработать над уточнением карты и распознаванием комментариев, сделанных на ней. Он даже не против работать в помещении Управления — если там ему создадут хоть какие-то удобства в виде чаю и сигарет!
В самом дальнем конце длинного стола в кабинете Корнева, пыхтя сигаретой, корпел над картами и инструментами Алексей Субботский. Прошкин, мечтал дочитать черную книжку с угрожающим названием, из любопытства он прихватил толстый томик с собой, но вынужден был отложить чтение до лучших времен и хрустеть яблоком, что бы составить компанию Корневу, который тут же бодро поглощал полуостывший обед. Прием пищи благотворно сказался на мыслительных способностях Владимира Митрофановича. Он, прихлебывая чай, придвинул к себе листок, вооружился карандашом и погрузился в дедукцию, время от времени информируя присутствующих о своих умозаключениях.
Логика событий, по версии Корнева, была следующей: Феофан был прекрасно осведомлен о научных достижениях фон Штерна. И даже знал или догадывался, что некие силы усиленно разыскивают карту и медальон. Прямо хитрый стрик Прошикину о своих опасениях не сказал — за что и поплатился! Но намекнул — де, было у меня видение… Услыхав от Прошкина о пророческом видении, посетившем отца Феофана, Баев ринулся в дом фон Штерна. Сделать это он мог по двум причинам. Тут Корнев разделил листок бумаги на две части и принялся записывать. Первое — сделал он это что бы спрятать нечто ценное — он боялся и дальше носить это с собой, так же как и хранить в своей квартире. В таком случае Александр Дмитриевич поступил весьма дальновидно — потому что сам он вскоре пал жертвой покушения, а многие его личные вещи были похищены.
Исходя из того, что особняк все — таки пытались поджечь, Корнев делал следующий вполне обоснованный вывод — предмет поисков злоумышленниками обнаружен не был, и они попытались попросту уничтожить цель поисков, устроив пожар в доме.
Тут Корнев подвел на листке жирную черту и перешел к заполнению второй колонки. Но могло быть и совершенно иначе. Баев, услышав об угрозе своей драгоценной жизни, помчался в дом своего покойного родственника на поиски некоего амулета, предмета или просто информации — словом, некоей ценности, единолично обладая которой он мог не беспокоится больше за свою жизнь. Не обнаружив этой самой ценности Баев сам поджигает дом, что бы ценность не попала в чужие руки. Таким образом, этот хитрый Змей сможет запросто уверять злоумышленников, что располагает этой самой ценностью…