Красная лента

Эллори Роджер Джон

Как и я. Как и Кэтрин Шеридан. Как Маргарет Мозли, Энн Райнер, Барбара Ли, Дэррил Кинг, как, в определенном смысле, Майкл Маккалоу. Мысль о Маккалоу заставляет меня улыбнуться. Они тоже видели Рубикон, и был момент, когда они могли повернуть назад, вернуться туда, откуда пришли, но они этого не сделали. Никто из нас этого не сделал. Мы поступили так, как от нас ожидали, и поступили так не из-за страха, а из соображений какой-то воображаемой преданности, из-за уверенности, что мы обладаем чем-то, чем стоит обладать.

Разные

причины для разных людей.

Мне интересно, каковы у Миллера мотивы. Он один. Жены нет, подружки тоже. Родители умерли. Нет ни братьев, ни сестер. У Роберта Миллера нет семьи, и, возможно, ее у него никогда не будет. У него есть работа. Возможно, это все, что у него есть. Вернее, он пытается убедить себя, что это все, что у него есть, но я знаю, что это не так. Я думаю, он тоже это знает.

Роберт Миллер — это звезда.

Мертвая звезда, тем не менее звезда. Он не ожидает с нетерпением конца рабочего дня. Ему нет нужды спешить домой.

Возможно, он пересек Рубикон в уверенности, что раскрытие этого безумного дела даст ему какую-то цель в жизни. Причину существовать.

Возможно, то, что я совершил, продиктовано теми же причинами. Причинами, которые, если посмотреть на них спустя какое-то время, не кажутся такими уж важными.

Но сейчас это не имеет значения. Прошлое ушло, его нельзя вернуть.

Если бы я мог вернуться назад, решился бы я на это? Как знать. Да и кому какое дело?

Мы сыграем в эту игру. Мы с детективом Миллером. И посмотрим, что получится.

ГЛАВА 41

Мэрилин Хэммингз не было на месте, когда Миллер и Рос приехали в офис коронера. У Миллера отлегло от сердца. Он не хотел вспоминать о том, что сделал.

Том Александер встретил их в коридоре. Он выглядел уставшим, под глазами мешки.

— Много работы, — сказал он Миллеру. — Двойная смена вчера и позавчера. Матери нездоровится, а девушка… — Он криво улыбнулся.

— Значит, у вас есть эти отпечатки? — спросил Рос.

— Конечно, есть, — ответил Александер. — Я проверил их по нашей базе, но это ничего не дало. Сейчас я проверяю их по другой базе, которую мы используем для отбора потенциальных сотрудников, но сомневаюсь, что это даст результат. Большая часть населения в таких базах отсутствует.

— Что было, когда к вам поступили тела? — спросил Миллер.

Они как раз подошли к небольшому кабинету в конце коридора, и Александер распахнул перед ними дверь.

— Стандартная процедура. Когда они поступили к нам, мы первым делом занялись локализацией телесных жидкостей. Вы догадываетесь, что имеется в виду, потому я не буду пояснять. Как только труп обработан с точки зрения загрязнения, мы проводим предварительный анализ возможных причин смерти — раны на голове, огнестрельные ранения, следы утопления, всякое такое. Это идет в предварительный отчет. Относительно явная причина смерти не обязательно становится

официальной причиной смерти, но мы составляем предварительный отчет на основании того, что видим, когда тело попадает к нам. Потом мы занимаемся идентификацией. Если труп обнаружили по месту жительства, есть много разных вещей, которые помогают при идентификации. Имя и адрес на чеках, номер социального страхования жертвы, водительские права, паспорт и прочее. Если все сходится, дальше мы не копаем. Мы снимаем отпечатки пальцев, потому что так положено по протоколу, но не действуем, руководствуясь предположением, что жертва не тот человек, за которого себя выдает. Мы предполагаем, что перед нами именно тот человек, за которого он себя выдает, и мы ищем тому подтверждение, а не опровержение. Поэтому не было необходимости снимать отпечатки пальцев с первых трех. Они поступили с именами и адресами, их личность была подтверждена многими документами. Этого нам достаточно. Мы обращаемся с ними просто как с трупами. Если возникают вопросы по идентификации, этим занимается полиция еще до того, как тело попадает к нам.

— Так в какой базе их сейчас проверяют? — спросил Миллер.

— В базе данных трудоустройства штата. Она связана с системой распознавания отпечатков пальцев, с записями отдела транспортных средств, учебно-методического совета штата и другими. Мы используем эту базу, чтобы отсеивать людей, которые претендуют на должности в государственных организациях. Я просто решил попробовать еще и ее на всякий случай. Когда автоматическая система распознавания отпечатков пальцев не дала результатов, я подумал, что это не помешает.

— Маргарет Мозли была государственным служащим, — сказал Рос. — Она работала в библиотеке, верно?

— Тогда она должна быть в этой базе, — сказал Миллер. — Две другие вряд ли там найдутся. Энн Райнер работала секретарем в юридической фирме, а Ли была флористом.

— Проверка, должно быть, уже закончилась, — сказал Александер. — Схожу посмотрю, что там.

Он протиснулся мимо Миллера и вышел из кабинета.

— Похоже, еще один тупик, — сказал Рос. — Я хочу разработать Маккалоу. Меня мучает эта история с пенсией, которая ему так и не поступила.

— Ты помнишь имя парня, о котором вспоминал Ласситер? — спросил Миллер. — Того, с которым он знаком. Янг?

— Да, Билл Янг. Ласситер сказал, что у него есть номер его телефона.

— Мы ему позвоним.

Миллер начал говорить что-то еще, но замолк на полуслове, повернувшись к Александеру, который вернулся в кабинет.

— Готовы к фейерверку? — спросил Александер.

— Что-то обнаружилось? — спросил Рос.

— Все трое имеют закрытые досье.

— То есть? Но почему?

— Как знать. Все, что я могу сказать, — это только то, что они занимали какие-то должности в государственном аппарате.

— Известно, кто закрыл их досье? — спросил Рос.

— Нет, есть только дата, когда это было сделано. Маргарет Мозли в августе девяностого года…

— Не спеши, — сказал Рос, вынул из кармана блокнот и начал записывать.

— Значит, Мозли закрыли в августе девяностого, — повторил Александер. — Энн Райнер — февраль восемьдесят восьмого. Барбара Ли — сентябрь девяносто девятого года.