Красная лента
Шрифт:
Почему так получается? Каждый раз, когда делаешь что-то хорошее, приходят милые люди и все портят.
Я скажу вам почему. Потому что на доброте денег не сделаешь. Есть только друзья, соседи и близкие. На доброте деньги не сделаешь.
ГЛАВА 42
Вернувшись в участок, Рос разыскал заметки, которые делал, когда они разговаривали с Лорентценом.
— Маккалоу открыл счет одиннадцатого апреля две тысячи третьего года, — сказал он. — Месяц или около того
— Которая там больше не работает, — перебил его Миллер.
Он снял пиджак и повесил его на спинку стула, стоявшего возле окна. Потом взял блокнот Роса, достал свои записи из офиса коронера и принялся записывать на доске даты закрытия досье Мозли, Райнер и Ли. Он добавил внизу имя Дэррила Кинга, написав рядом «август 1995 года».
— Это, — сказал он тихо, — открывает совершенно другое направление в расследовании.
— И какое же направление перед нами открывается? — спросил Рос.
— А такое, что все эти люди были не теми, за кого себя выдавали. То есть мы подозревали, что с Кэтрин Шеридан что-то нечисто, с тех пор как всплыло имя Исабеллы Кордильеры. Но мы не думали, что они все замешаны.
— Ты все еще веришь в версию с программой защиты свидетелей? — спросил Рос. — Это как-то могло бы объяснить, почему Дэррил Кинг сотрудничал с полицией.
— Программа защиты свидетелей в первую очередь является федеральной, верно? — спросил Миллер. — Черт, Эл, я не знаю! Сначала кажется, что это одно, а потом оказывается, что что-то другое.
— Вероятно, так и задумывалось, — ответил Рос.
Миллер потер виски. Было обеденное время. Он был голоден, и головная боль все нарастала.
— Я думаю, тебе надо будет еще раз встретиться с Роби, — сказал Рос.
Сердце Миллера на мгновение замерло. Он подумал о щетке для волос, аккуратно упакованной в пакет для вещественных доказательств и спрятанной в его шкафчике внизу. Он не верил, что сделал это. Что ему это дало? Уверенность, что Роби лгал, что Роби знал Кэтрин Шеридан или был в ее доме, что между ними существовала некая связь, но также это дало ему ощущение пустоты и бессилия. Он ничего не мог сделать с этой информацией. Он даже забыл об этом, пока разговаривал с Росом. И теперь Рос говорит, что надо снова побеседовать с Роби. Так у него появится возможность вернуть щетку на место. Хотя бы это.
— Мне кажется, пора поговорить с ним официально. Мы должны скоординироваться с Нэнси Коэн…
— Не думаю, что мы добьемся чего-нибудь официально. У нас нет ничего конкретного на этого парня.
Миллер замолчал, обдумывая то, что только что сказал. Он пытался понять, была бы у него иная точка зрения, если бы он не взял щетку? Он скомпрометировал не только расследование, но и собственную объективность!
— Мы будем искать Маккалоу, вот чем мы займемся. Надо его разрабатывать, поговорить со знакомым Ласситера из седьмого участка, посмотреть, что удастся выяснить.
— Хорошо, — согласился Рос. — С этим я справлюсь.
Он позвонил секретарю и узнал, что Ласситер будет занят большую часть дня.
— Можете найти адрес капитана в отставке из седьмого участка? — спросил ее Рос. — Его зовут Билл Янг.
Секретарь попросила его
— Есть личное дело Билла Янга, — сказала она. — Но я не могу дать его вам без разрешения Ласситера.
Рос не стал спорить, зная, что это бесполезно.
— Остается административный отдел, — сказал он Миллеру, положив трубку. — У них должны быть записи.
— Просто позвони в седьмой участок, — сказал Миллер. Кто-то же должен быть в курсе.
Несколько минут спустя, большая часть которых прошла в ожидании, пока одни люди говорили с другими, которые говорили еще с кем-то, они наконец получили адрес. Правда, это была информация четырехлетней давности. Рос позвонил в справочную, чтобы узнать номер телефона Билла Янга, но ничего не узнал.
— Мы поедем туда, — сказал Миллер, глядя на лист бумаги с адресом. — Тут ехать всего минут пятнадцать.
Миллер попросил Роса подогнать машину и добавил, что скоро спустится. Когда Рос исчез из виду, он прошел мимо дежурного в раздевалку. Сунув щетку во внутренний карман пиджака, он вышел из здания.
Из-за того, что они попали в утренние пробки, пятнадцатиминутная поездка растянулась на добрых сорок минут. Когда они добрались до Висконсин-авеню, расположенную недалеко от парка Дамбартон-Оукс, было уже почти три часа пополудни. Дом, который они искали, находился на углу Уайтхэвен-парквей и Тридцать седьмой улицы. Это был симпатичный деревянный особняк в колониальном стиле, расположенный чуть в удалении от улицы за рядом невысоких деревьев. Миллер подошел к дому, и ему навстречу вышла какая-то женщина среднего возраста. Рос остался на тротуаре.
Между Миллером и женщиной состоялся короткий разговор. Рос стоял слишком далеко, чтобы что-нибудь услышать, но через несколько секунд женщина показала в направлении Монтроуз-парк и кладбища Оак-Хилл, и Рос подумал, а не умер ли Янг.
Вернувшись в машину, Миллер сказал:
— Он в доме престарелых. Банкрофт-стрит, напротив дома Вудро Вильсона.
Билла Янга обслуживали несколько медсестер, которые поддерживали его связь с внешним миром. Дом престарелых на Банкрофт-стрит представлял собой обширный комплекс, который, по всей видимости, когда-то был поместьем, перестроенным под текущие нужды. Приемный покой оказался приземистым зданием современного типа в конце короткой подъездной дорожки. Безопасность здесь была на высоте, им задали массу вопросов, и к тому времени, как появился человек, который мог сказать что-нибудь о Билле Янге, на часах было четверть пятого.
— Он не в лучшей форме сейчас, — сказала Миллеру заместитель директора комплекса Кэрол Инчман. — Билл пробыл здесь четырнадцать месяцев. У него был обширный сердечный приступ, который парализовал левую часть лица и большую часть тела. Благодаря лечению его состояние значительно улучшилось, но ему все еще тяжело говорить и принимать пишу. Он быстро устает.
Кэрол Инчман говорила резким голосом, однако каким-то образом ей удавалось сохранить в нем теплоту. Она вела себя по-деловому, но явно была способна на сострадание. Это была именно та манера поведения, которая вселяла уверенность в членов семьи потенциальных клиентов и помогала им раскошелиться на их лечение.