Красная перчатка
Шрифт:
Все еще во власти сомнений, папажа Жилон сдвинул засов и, держа меч наготове, впустил в дом человека, закутанного в длинный темный плащ. Лишь присмотревшись, кто это, он облегченно вздохнул и приветливо улыбнулся.
— Мое почтение, мессир! — сказал поздний гость и поклонился.
Это оказался невысокий, сухощавый человек, с небольшой пегой бородкой. Гостю явно перевалило за пятьдесят, но держался он бодро, а его серые глаза сверкали остро отточенной сталью.
— Здравствуйте, брат Жак! — с чувством ответил папаша Жилон.
Они пожали друг другу руки с теплотой и сердечностью, хотя было видно, что Жак по статусу не ровня папаше Жилону.
— Вы кого-то опасаетесь? — поинтересовался Жак, завидев в руках хозяина дома меч.
— Именно так. Поднимемся наверх, и я все вам расскажу. Вы голодны?
— От доброй кружки вина и куска сыра я бы не отказался.
— Найдем…
Пока гость торопливо утолял свой аппетит, папаша Жилон с тревожными нотками в голосе рассказывал:
— В Брест пожаловал главный викарий [75] бретонской инквизиции, преподобный Жиль Пилестр. Это очень опасный и хитрый противник. Он воспитанник Бернардо Гуи, инквизитора из ордена доминиканцев, ныне покойного. Труд Бернардо Гуи «Наставление инквизиторам» был положен в основу обвинения нашим несчастным братьям. В свое время в качестве главного инквизитора Бернардо Гуи находился в Тулузе на судебных процессах против альбигойцев, и мэтр Пилестр был его первым помощником. Это еще та ищейка! Он, кстати, лучший друг Пьетро де Аквилы, главного инквизитора Флоренции, с которым пришлось столкнуться и вам, брат Жак.
75
Викарий — заместитель, наместник; здесь: представитель главного инквизитора Бретани.
— Воспоминания не из приятных… — пробормотал Жак и одним махом осушил кубок. — И что мэтр Пилестр забыл в Бресте?
— Не знаю. Но одна новость уже есть — он приказал арестовать мессира Готье де Брисэя. Уж не знаю, по какой причине. А рыцарю известно многое обо мне. Естественно, кроме имени.
— Вы думаете, что под пытками он выдаст вас?
— Увы, не все обладают железной волей и таким характером, как вы, брат Жак… Все может быть. Единственное, что меня утешает, так это то, что викарий завтра должен куда-то уехать на несколько дней. Появился шанс вызволить Готье де Брисэя из темницы, которая находится в замке.
— Именно по поводу замка, мессир, меня к вам и послали, — оживившись, сказал Жак. — В данный момент я стою на стороне сеньоры Жанны де Бельвиль де Клиссон, которая ни много ни мало затеяла войну против короля Филиппа. Дело это явно проигрышное, но, чтобы досадить внуку короля, разгромившего Орден Храма и пославшего многих наших братьев на костер, все средства хороши. Тайный совет принял решение помогать Жанне де Бельвиль. Конечная цель — отделение Бретани от Франции и помощь графу Жану де Бофору, который относится к нашим братьям с уважением и пониманием. Если он станет герцогом, инквизиторам придется поджать хвост — в Англии к ним отношение больше чем прохладное. А Жан де Бофор принес оммаж королю Эдуарду.
— Что ж, помощь Жанне де Бельвиль — дело благое во всех отношениях. Но в чем будет заключаться мое участие?
Жак понизил голос до шепота, словно их могли подслушать, и ответил:
— Помочь взять ее войскам замок Брест.
У папаши Жилона глаза полезли на лоб, и он воскликнул:
— Да вы с ума сошли! Эту твердыню с наскока взять невозможно, а для долгой осады требуется войско более значительное, нежели то количество бретонских рыцарей, которое пошло за сеньорой де Бельвиль.
Жак коварно ухмыльнулся и ответил:
— Крепости чаще всего берутся не силой, а умом и хитростью. Ополчение сеньоры Жанны уже на подходе к Бресту, но везде распущены слухи, что она направляется совсем в другую сторону. Главное — никто, как и вы, не верит, что замок Брест можно взять с таким малым количеством войск. Поэтому король Филипп не стал усиливать его гарнизон, что нам только на руку.
— И как вы мыслите взять Брест?
— Очень просто. С помощь мула, нагруженного мешком с золотом, и мудрого погонщика, в роли которого придется выступить вам, мессир. Всего-навсего нужно в определенный час открыть калитку в стене замка, а там уж все пойдет как по маслу. У вас ведь есть свои люди в замке?
— Да, — коротко ответил папаша Жилон. — Замысел хорош, ничего не скажешь. Но тот человек потребует гарантий — чтобы ему случайно не снесли голову вместе с остальными защитниками замка.
— Гарантией может служить какой-нибудь условный знак — например, белая повязка на правой руке. А чтобы у этого человека напрочь выветрились дурные мысли, заплатить ему нужно не просто много, а очень много. И главное: хорошо бы иметь еще кого-нибудь на подстраховке. Если главный исполнитель решит, что нас можно обмануть, благо денежки уже будут у него в руках, второй с помощью доброго клинка объяснит ему, что так делать нехорошо.
— Есть у меня и другой — из наших тайных братьев. Я хотел его поберечь, да, видно, не судьба. Ему деньги не нужны, он исполнит все, что ему будет приказано.
— Отлично! Что касается главного исполнителя, то его жизнь не является для нас большой ценностью… Осталось договориться о времени. Думаю, утренние часы, когда ночную стражу особенно одолевает сон, будут в самый раз.
— Несомненно…
Неожиданно за окнами завыл пес, и заговорщики невольно вздрогнули.
Тоскливые звуки понеслись над городом и достигли замка. Голодные сторожевые собаки, которых кормили лишь раз в день — утром, поддержали бродячего пса, и многоголосый вой поднялся к мрачному небу, закрытому тучами. Он проник сквозь толстые стены помещения, в которое заключили Вышеню, и юноша беспокойно заворочался во сне. Ему снился родной дом, крынка парного молока и пышный белый хлеб, какой пекли в пасхальные дни. За столом вместо отца сидел инквизитор с песьей мордой и злобно щерил большие клыки.
Глава 19
Бретонская львица
Укромная бухта на бретонском берегу Ла-Манша служила превосходным укрытием для трех боевых кораблей. Непроходимые заросли колючего кустарника огораживали ее лучше, чем каменные стены. На одном из кораблей, раундшипе под названием «Бретань», в окружении сыновей сидела Жанна де Бельвиль; они полдничали и обсуждали с Раймоном де ля Шатром свои планы.
Самый старший из детей, Джеффри, от брака с Жоффреем де Шатобрианом, командовал «Русалкой» — новенькой быстроходной каравеллой, бросившей якорь у выхода из бухты. В данный момент его корабль исполнял роль сторожевого пса, готового загрызть любого, кто появится в поле зрения впередсмотрящего, сидевшего в «вороньем гнезде».
Сыновья Морис и Гийом всегда находились при матери. Если первый уже считался настоящим воином и участвовал в абордажных боях, то малыша Гийома Жанна взяла с собой только по одной причине — он готов был на все, лишь бы остаться с нею. Гийом рос слабеньким, очень похожим на безвременно ушедшего в мир иной Изабо, но характер у него оказался отцовским — жестким и решительным. Материнскую клятву мстить за отца он воспринял очень серьезно, совсем не по-детски, и потребовал, чтобы его взяли на корабль. Жанне пришлось уступить. Тем более что Гийом спрятался, когда мать решила отправить младших детей — его, Оливье и крошку Жанну — в Англию, под покровительство короля Эдуарда, где им было бы безопасней, ведь войска Иоанна Нормандского уже шли по пятам. Решающей битвы не хотелось ни Жанне, ни окружавшим ее рыцарям — слишком большое преимущество находилось на стороне французов.