Красная перчатка
Шрифт:
— Да что вы говорите? Может, попробуем?
— Я бы вам не советовал это делать.
— Почему?
— Потому что, прежде чем меня убьют, я успею прикончить и этих ваших олухов, — де Гито кивнул на дверь, — и вас, шевалье.
— Извольте просветить: чем вы намереваетесь с нами расправиться? — Де Бриссак осклабился. — Уж не этим ли маленьким ножиком, что висит у вас возле пояса?
— У меня есть другое оружие, более серьезное, — ответил де Гито.
Не успел де Бриссак и глазом моргнуть, как в руках шевалье появился длинный и острый кинжал, который мигом оказался возле горла коменданта порта. Как де Гито ухитрился спрятать оружие в своей одежде, выяснять было недосуг.
— Все, все, шевалье, извините, я пошутил! — торопливо произнес де Бриссак. — Предлагаю обсудить ваше предложение в мирной обстановке. — Он не был трусом, но как человек бывалый сразу понял, что де Гито настроен решительно.
— Согласен, — ответил де Гито. — Рыцарь забрал меч коменданта, а свой кинжал вложил в ножны, спрятанные под одеждой. — Так оно будет спокойней, — сказал он, усаживаясь в кресло напротив стола де Бриссака. — Итак, вы согласны на мои условия?
Комендант порта отличался быстротой принимаемых решений. Иного варианта поймать бешеную ведьму из Клиссона у него просто не было.
— Да, — твердо ответил он.
— Когда я получу вознаграждение?
— Хоть сейчас. Но с одним условием…
— Каким условием? — насторожился де Гито.
— До выхода кораблей в плавание и до того момента, как ваша бывшая сеньора окажется в тюрьме, вас везде будут сопровождать мои люди.
— У меня нет возражений. Имеется лишь одно встречное пожелание.
— Внимательно слушаю… — взгляд де Бриссака посуровел: что еще удумал этот хитрый негодяй?
— Когда суда Его Величества выйдут в Ла-Манш для охоты на пиратов, мне хотелось бы быть на одном из них.
Де Бриссак расслабился, пристально посмотрел на де Гито и сказал:
— Похоже, у вас есть личные счеты к кому-то из своих бывших товарищей…
— Вы весьма проницательный человек, господин комендант. Именно так.
— Что ж, это даже лучше. Вас зачислят в отряд меченосцев, который усилит команды судов.
— Благодарю вас, господин комендант, — де Гито встал и церемонно поклонился.
Де Бриссак холодно кивнул в ответ и вызвал казначея…
Глава 20
Последний бой Жанны
Жан де Монфор бежал в марте 1345 года из Лувра, переодевшись торговцем. Как могло такое случиться, никто не имел понятия, кроме ростовщика Элиаса из Везеля. Тот точно знал, во сколько обошлась графу свобода и кто ему помог. После побега из заточения претендента на корону Бретани ростовщик стал в два раза богаче — Жанна Фландрская готова была отдать последний золотой, лишь бы ее любимый муженек смог продолжить борьбу.
Оказавшись на свободе, де Монфор отправился в Англию и получил там подкрепление. Вскоре он со своим наемным войском высадился в Бретани, где долго и безуспешно осаждал Кемпэ. В конечном итоге граф возвратился в Эннебон — там он и умер от полученной в боях раны. Жана де Монфора временно похоронили в аббатстве Сен-Круа де Кемперле, затем его останки были перенесены в часовню монастыря доминиканцев, расположенную в Буржнеф де Кемперле.
Бретань, разделенная на два лагеря, была опустошена постоянными стычками враждующих партий. Война истощила финансы и герцогства Бретани, и покровителей обоих претендентов. Исход борьбы оставался неясен. Несмотря на перемирие, продолжалась война засад и грабежей ограниченного масштаба, налетов на замки и деревни. Политическая география Бретани совсем запуталась: одна деревня стояла за де Монфора, вторая — за Шарля де Блуа, сосед дрался с соседом, брат с братом, все дворянские роды перессорились. Во многих уголках Бретани люди жили так, будто главного правителя у них вообще нет.
Смерть Жана де Монфора в какой-то мере прояснила ситуацию. Жанна Фландрская все больше погружалась в безумие и в конечном итоге перебралась в Англию, в манору Тикхилл. Ее сын Иоанн де Монфор, слишком молодой для политической деятельности, тоже находился в Англии, и у Эдуарда III оказались полностью развязаны руки. Пока он брал Кале и обеспечивал себе удобный плацдарм, Французскую Бретань постепенно занимала английская армия, которой командовал капитан сэр Томас Дэгуорт. У сторонников Шарля Блуасского вскоре осталось лишь графство Пентьевр. Шарль де Блуа попытался в 1347 году взять Ла-Рош-Дерьен, только что сданный англичанам его людьми, но капитан Дэгуорт напал на него с тыла глубокой ночью. Схватка была жестокой и беспорядочной; в конечном итоге племянник короля Франции попал в плен. Его отправили в Англию и заключили в Тауэр.
Теперь по логике событий в бой за бретонское наследство следовало вступить Жанне де Пентьевр, как это некогда сделала Жанна Фландрская во имя своего мужа Жана де Монфора. Но жену Шарля Блуасского сделали из другого теста; ее коньком были интриги и закулисные соглашения, но не открытый бой. А у короля Франции хватало забот в Париже; он уже не желал снова раздувать бретонское дело. Герцогство Бретань продолжало страдать, но суверены теперь оказались ни при чем — черная чума сделала на время невозможными любые военные действия.
Распространению страшной болезни способствовало бродяжничество, нищета и большое число беженцев из разрушенных войной областей, а также передвижение армий. К тому же, по представлениям того времени, забота о теле полагалась греховной, а чрезмерно частое мытье и связанное с ним созерцание нагого тела — вводящим в искушение. По этой причине страшная болезнь вскоре накрыла всю Европу черным саваном.
Европейские города были грязными, мусор горожане выбрасывали на мостовую прямо из домов. Помои выливались из окон в прорытую вдоль улицы канаву, причем статуты некоторых городов специально обязывали хозяев трижды предупреждать об этом прохожих криком: «Поберегись!» В ту же канаву стекала кровь из скотобоен, и все это затем оказывалось в ближайшей реке, из которой брали воду для питья и приготовления пищи.
От чумы погибла половина населения Авиньона — резиденции папы римского. Для захоронения тел не хватало земли, и папа Климент VI вынужден был освятить реку, куда трупы умерших сваливали с телег.
Весной 1348 года чума началась в Бордо, где от болезни умерла младшая дочь короля Эдуарда III — принцесса Джоанна, направлявшаяся в Испанию для заключения брака с принцем Педро Кастильским.
Над Парижем в июне 1348 года взошла необыкновенно яркая звезда, расцененная как предвестие чумы. Король Филипп VI предпочел оставить город, но «королева-мужик» Жанна Бургундская осталась и не пережила эпидемии. Она умерла в Нельском отеле Парижа, а на следующий год король-бедняга поторопился жениться на юной Бланке д’Эврё, принцессе Наваррской.