Красная перчатка
Шрифт:
Но вот в один из моментов схватки меч Раймона де ля Шатра скользнул, как змея, к бедру де Гито; это была копия удара, который он нанес предателю во время свадьбы Жанны с Жоффреем де Шатобрианом. Кровь Жерара де Гито окропила палубу, но тот не обратил на рану никакого внимания, продолжая сражаться с прежним неистовством. Однако опытный глаз Готье де Бриенна, тоже незаурядного бойца, увлеченного картиной схватки, заметил, что движения де Гито стали менее точными и начали замедляться. Это было тревожным сигналом.
— Арбалет! — потребовал он у одного из своих офицеров.
Мысленно утешая себя, что в сражении с пиратами все средства хороши, граф прицелился и нажал на спусковую скобу. Он не промахнулся; болт попал де ля Шатру в плечо. Охнув и мучительно покривившись от боли, тот отбил очередной выпад де Гито, а затем, почувствовав, что быстро теряет силы, бросился на изменника, обхватив его руками, и прыгнул вместе с ним в воду. Французы невольно ахнули.
Круги от падения двух тел на темной глади воды постепенно исчезли, и спустя короткое время уже ничто не напоминало, что в этом месте погибли два выдающихся рыцаря. Команда «Эннебона» вскоре сдалась, но Готье де Бриенн приказал никого в плен не брать, и оставшиеся в живых пираты последовали за борт — вслед за своим капитаном.
Джеффри, сыну Жанны, который командовал «Русалкой», удалось отбиться от абордажной команды с «Сан-Луиса». Подул сильный ветер, и его каравелла наконец выбралась из бухты. Казалось, самое страшное уже позади, но, к несчастью, пираты наткнулись на «Террибль». Команда когга все еще тушила парус, но бомбарды корабля уже были наготове. Завидев каравеллу, канониры дали залп, и каменные ядра врезались в борт притивника со страшной силой. Корабль Джеффри потерял ход, и арбалетчики «Террибля» стали бить пиратов на выбор, словно куропаток на охоте. Капитан «Русалки» погиб одним из первых…
Тем временем алхимик Жильбер снова зарядил свою чудо-бомбарду, или «огненный горшок», и она, грохнув так, что у всей команды раундшипа заложило уши, послала очередное зажигательное ядро в сторону хулка «Сан-Мишель», который пытался взять на абордаж «Бретань», флагманский корабль Жанны. Борта раундшипа оказались не ниже, чем у французского корабля, и попытка абордажа провалилась. Тогда команды обоих судов начали обстреливать друг друга из арбалетов, в чем больше преуспели стрелки пиратов, защищенные щитами-павезами.
Эффект от выстрела бомбарды алхимика получился точно такой же, как и в случае с «Вермандуа» — спустя небольшой промежуток времени и «Сан-Мишель» запылал, словно костер. Пользуясь удобным моментом, «Бретань» вырвалась в пролив, и свежий ветер туго надул ее паруса.
Дым над местом сражения начал рассеиваться, и Жанна увидела, что каравелла Джеффри захвачена. Беспощадная воительница закричала от горя, словно раненая чайка, мигом превратившись в слабую, беззащитную женщину.
— Джеффри… Мой мальчик… — шептали сухие, потрескавшиеся губы.
Окружившие ее рыцари, потупившись, сняли шлемы. Всем было понятно, что капитан «Русалки» погиб. Хорошо зная Джеффри, никто не сомневался, что смерть в бою он предпочел позорному плену.
Началась погоня. Неуклюжий раундшип с мощным округлым корпусом не мог сравниться в скорости с коггами новой постройки — узкими и быстрыми. «Наварра» и «Сен-Луис» постепенно сокращали расстояние до пиратского корабля. Объятая горем Жанна приказала взять курс на Англию; теперь только там было ее спасение.
Однако ее надежды не сбылись. Первый же залп бомбард «Наварры» уничтожил добрую половину команды «Бретани». Готье де Бриенн, сообразивший, что на флагманском корабле «клиссонской ведьмы» находится какое-то неведомое и очень эффективное оружие, приказал своим канонирам бить не по корпусу, а по живой силе вражеского судна.
И все равно мсье Жильбер успел еще раз блеснуть своим мастерством. На этот раз он нацелился на когг «Сен-Мишель», удобно подставивший ему свой бок. К сожалению, поджечь его палубу не удалось, — французский корабль осторожничал, держался несколько поодаль, как и «Наварра»: Готье де Бриенн решил не рисковать с абордажем. Так что ядро врезалось в борт, над самой ватерлинией. Оно раскололось, выплеснув на обшивку «Сен-Мишеля» изрядную порцию горючей смеси, и перепуганные матросы принялись тушить огонь иными средствами, нежели их товарищи на других кораблях. Они спустили на веревках двух человек и те тряпками начали стирать с бортов маслянистую жидкость, затем бросая их в воду. Прием оказался настолько эффективным, что вскоре огонь оказался потушен и все, кто были на корабле, облегченно вздохнули.
В связи с этим происшествием «Сан-Мишель» потерял быстрый ход и отстал от пиратского судна, но его продолжал весьма удачно обстреливать флагманский когг Готье де Бриенна. Пираты и рыцари под убийственным градом арбалетных болтов и выстрелами из многочисленных бомбард гибли один за другим.
Тогда к безутешной Жанне подошел Шарль де ля Рош и тихо сказал:
— Сеньора! Мне не удалось выручить вашего мужа, но я хочу спасти вас и ваших детей. Уходите с корабля, пока есть возможность — второй французский корабль сильно отстал. Когда он подойдет к месту сражения, это будет наш конец. У нас есть шлюпка, она хоть и крохотная, но надежная. Только держитесь так, чтобы корпус «Бретани» закрывал вас от французов.
— Я не могу, не имею права!
— Сможете! Если не вы, так ваши сыновья отомстят королю Филиппу за смерть отца. Игра еще не окончена. А мы тут еще немного побарахтаемся. Есть у меня одна интересная задумка…
Как раз в этот момент выстрелили гаротты, и палубу «Бретани» снова заволокло густым дымом. Пользуясь моментом, де ля Рош и еще три матроса спустили шлюпку на воду. Жанна взяла с собой четверых гребцов из старой прислуги, своих сыновей Мориса и Гийома, и собиралась взять алхимика. (Мсье Жильбер исчерпал запасы зажигательных ядер, став в сражении бесполезным, однако мог пригодиться в будущем.) Однако алхимик запротестовал:
— Я не уйду без Готье де Брисэя! И не упрашивайте! Он мой ученик!
Спорить с упрямцем было недосуг, и вошедшего в боевой азарт Вышеню, который весьма успешно обстреливал французов из арбалета, едва ли не силком спустили на веревке в шлюпку.
Не успели беглецы отчалить от борта «Бретани», как в воду плюхнулось чье-то тело и прозвучал знакомый голос Истомы:
— Мессир! А как же я?! Возьмите и меня с собой!
Вышеня вопросительно посмотрел на сеньору Жанну, но она лишь устало махнула рукой — мол, делайте, что хотите, — и отвернулась, чтобы скрыть слезы, первые после кончины мужа.