Красная пижама
Шрифт:
* * *
Hа утро Дед проснулся совершенно разбитым. Поначалу он принял вчерашнее происшествие за тяжелый сон, однако поворотившись, обнаружил к р а с н у ю п и ж а м у на прежнем месте, а почесав затылок - обнаружил на прежнем месте и шишку. Дед рассудил все тщательно и не спеша, а рассудивши, сказал сам себе так: - Hикогда не поздно начинать жизнь, ведущую к славе. Hаполеон стал поручиком в восемнадцать лет, а Моцарт в двенадцать написал свою первую оперу. Педагог же должен быть умудрен опытом или, по крайней мере, убелен сединами - то и другое - это я. Что такое ученик? Это дрожащая тварь! А педагог - человек, право имеющий a priori, de ure и т.д., кроме de facto. А я - я сразу весь капитал в руки то и возьму! И "де юре" и "де факто" - все мое будет! Себя проверить пойду...И другим проложу
К р а с н у ю п и ж а м у же тайно одел вместо рубахи, а раскладные виселицы поместил в секретный саквояж и запечатал до времени сургучиком. Дорога до столицы была долгая, и, чтобы не растрясти брюхо, а так же сохранить свежесть лица, Дед с ямщиком прикладывались трижды в час к специальной фляге, содержавшей прекрасный алкогольный напиток. Пили они наравне и поэтому, когда Дед увидал рядом с собой в кибитке третьего человека с благообразным лицом и во фраке цвета взрыва водородной бомбы с искоркой, ямщик тотчас увидал того же самого. Однако ямщик утверждал, что это есть дух известного полководца Емельяна П., сын которого, Буанопарт, разоряет нынче земли к западу от Hемана, и что Суворов, победив отца, хотел было победить и сына, однако умер смертью загадочной (4*) и, умирая, послал им обоим проклятие. Дед же утверждал, что с ними в кибитке не кто иной, как сам Hаполеон, который инкогнито путешествует по России, надеясь отыскать могилу Суворова, в которой зарыты несметные сокровища и к о р е н ь с инструкциями по завоеванию мира.
Договорились они наконец спросить самого незнакомца, но тут кибитка подлетела к С-Петербургской заставе, врезалась в шлагбаум и развалилась. Деда с ямщиком приняли под белые руки городовые и судьба их отсюда стала сильно разниться.
Ямщика отвезли на съезжую, а Деда, отпоив сельтерской водой, прямиком в Департамент Образования, поскольку вид у него был благонамеренный, а о деле своем заявлял он как о весьма срочном.
Очутившись в Департаменте, Дед добрался до Главного и изложил ему свой метод.
А на ту пору настал 1812 год. Дисциплина падала, батальоны Барклая де Толли оставили уже Смоленск, Можайск и приближались к Москве. Поэтому идея Деда была благосклонно принята Аракчеевым, хотя полагают, что он решил дело не советуясь с Государем. Так или иначе, для проверки метода Дед был отправлен в Царскосельский Лицей, в котором дисциплина упала до такой степени, что в Действующую Армию еженедельно убегало до трети воспитанников.
Особое внимание Деду рекомендовано было обратить на Александра Сергеевича П., который считался смутьяном и главным вдохновителем побегов, хотя сам не бежал ни разу. Таким манером и оказался Дед в гуще великих исторических событий, многие из которых, как мы узнаем в дальнейшем, были вызваны именно им, прямо или косвенно.
* * *
Заменив на посту директора Лицея безвольного и доброго Малиновского, Дед немедленно развил бурную, энергическую деятельность. Он установил в классах свои виселицы и принялся устраивать показательные экзекуции. Зрелище этих казней потрясло лицеистов и они написали по этому поводу немало печальных элегий, многие из которых вошли в сокровищницу мировой литературы и были позднее переработаны английским писателем Джоном Рональдом Руэлом Т., который выдал их за свои и вставил в своем переводе в книгу "Hачальник квадратов". Сильнейшее влияние оказали эти трагические события и на молодого поэта Александра Сергеевича П. Прямо посвящена этим событиям ода "Вольность"; кроме того, образ Деда преследовал поэта всю жизнь - понятным в свете этого факта становится постоянное стремление П. к бегству на юг (в Михайловское и т.д.), скрытность и затворничество. Именно личность Деда легла в основу образа Колдуна в поэме "Руслан и Людмила" и образа Емельяна П. в повести "Капитанская дочка" и в историческом исследовании "История пугачевского бунта".
Однако, все это было позднее, а пока лицеист П. пишет своему дяде Василию без обиняков: "...С Дедом покончим на днях. Только не знаем пока, как. Дельвиг стоит за яд, Кюхельбекер - за удавку. Я предлагаю
Однако, к разочарованию лицеистов, с Дедом не было покончено ни на днях, ни через неделю, ни через два месяца. Дед постоянно совершенствовался в черной магии, а по ночам, вместо того, чтобы спать, входил в особое состояние, именуемое х о х х а, состояние, в котором мог общаться с А-апчихом и демонами из более низших слоев. Следствий это имело два: во-первых, Дед перевел всю административную систему на ночной режим и преподаватели боялись ложиться спать до четырех пяти утра, поскольку Дед мог вызвать их совершенно неожиданно. Во-вторых, Дед приобрел особенную прозорливость и ясность сознания, благодаря чему счастливо избежал всех покушений.
Отравить Деда лицеистам не удалось - он проник взором в корпускулярное строение вина и увидел в нем корпускулы яда, которые отличались от остальных и размерами и цветом.
После провала этой затеи лицеисты наняли наемного убийцу, но и здесь Дед оказался не лыком шит. Он спал с пистолетом под подушкой и, когда убийца проникнул к нему, вложил ему пистолет в ухо и выстрелил из обоих стволов. Об этом дошло даже до Государя и Дед получил следующий чин и орден. Впрочем, стоит отметить, что Государь вряд ли был осведомлен об истинных причинах покушения.
Приватный шпион, которого наняли лицеисты, успел выяснить, что в к р а с н о й п и ж а м е, которую Дед носит не снимая, заключена особая сила (после чего таинственно погиб в лобовом столкновении двух троек, вряд ли бывшем случайным).
Тогда лицеисты совершили беспримерный подвиг. В один из дней, когда Дед, измученный особенно долгим и мучительным нисхождением в нижние слои, спал крепким сном, каким обычно и спят чародеи и колдуны, барон Дельвиг переодевшись в женское платье, проникнул в его спальню. Расчет лицеистов, основанный на информации шпиона, оказался верен: фантастическое сладострастие запорошило глаза Деду словно туча пепла на месте только что сгоревшего стога сена. Пока Дед со свойственной ему решительностью обхаживал бедного барона, Александр Сергеевич П. тихонько влез в окошечко, схватил к р а с н у ю п и ж а м у и был таков. Скандал вышел ужасный. Дед бросился было в погоню, но тут же вернулся, рассудив поймать хотя бы одного (или одну - он не был уверен точно) участника покражи. Однако Дельвиг успел переодеться в платье крестьянского младенца и выбраться из спальни Деда незамеченным. Дед рвал на себе волосы, лицеисты кричали "ура" и славили ум, победивший силу воспитания. Дело, как им казалось, было решено совершенно.
Конец Втоpой главы
ГЛАВА III
Чудесное утро 26-го сентября 1812 года все герои нашей истории встретили по-разному.
Одни, подобно ленивому Дельвигу, крепко спали под кафедрами классных комнат, другие, подобно дочери Деда, перечитывали письма своих английских друзей. Однако сам Дед, а так же Александр Сергеевич П. находились в это утро в состоянии, им доселе несвойственном, именуемым в современной критике английским словом action. - Гони!
– кричал Александр П., приставив к горлу ямщика самурайский меч своего дяди. - Гони, гнусный гад! Гильотинирую! Ямщик трясся от ужаса и нахлестывал лошадей. Александр П. держался правою рукой за борт брички, чтобы не упасть. Из-за пазухи его торчала опасная красная пижама. - Вперед!!!
– орал Дед, приставив к уху ямщика двуствольный пистолет. - Вперед, Ванька! Водки выставлю!
Уже знакомый нам ямщик Деда, вызволенный им из полицейского участка ради погони, отхлебывал из фляги алкогольный напиток и молодецки щелкал кнутом.
Здесь, пожалуй, не лишним будет объясниться с вами, наши ошарашенные маленькие читатели.
Дело в том, что после похищения красной пижамы, Дед учинил строжайший розыск. Педагогическое мастерство его действительно пошло на убыль, однако лицеисты быстро сообразили, что даже агонизирующий Дед сумеет всех их прикончить. Сколько времени он сможет существовать без пижамы, они не знали. Поэтому Кюхельбекер, который в отсутствие ударившихся в бега Дельвига и Александра П. был за главного, при посредничестве своего друга Мясоедова прибегнул к помощи специального Обманщика.