Красная площадь
Шрифт:
– А что ты сделаешь? – спросил Стас.
– Дайте мне с ним поговорить. А сейчас просто становитесь в очередь.
Стас колебался.
– Если нам удастся пройти, нас ждет машина, которая должна отвезти нас в Белый дом.
– Там и встретимся, – сказал Аркадий.
– Обещаешь? – спросила Ирина.
В новой обстановке Ирина говорила по-русски несколько иначе, мягче, растягивая слова.
– Я там буду.
Аркадий направился к Майклу, наблюдавшему за его приближением с видом человека, в пользу которого действует земное притяжение. Полковник был,
Майкл воскликнул:
– Ренко! Рад вернуться домой? Боюсь, что Стас и Ирина не могут здесь остаться. У меня для них билеты на мюнхенский рейс.
– Вы действительно хотите отправить их? – спросил Аркадий.
– Они не подчиняются приказам. Станция их поила, кормила, давала им пристанище, и мы имеем право рассчитывать хотя бы на какую-то благодарность с их стороны. Я всего лишь хочу довести до сведения полковника, что «Радио „Свобода“ снимает с себя всякую ответственность за них. Им не поручалось освещать эти события.
– Они хотят присутствовать здесь.
– Тогда пусть действуют на свой страх и риск.
– Вы собираетесь освещать события?
– Я не репортер, но общался с ними. Могу помочь.
– Москву знаете?
– Бывал здесь раньше.
– Где Красная площадь? – спросил Аркадий.
– Все знают, где Красная площадь.
Аркадий сказал:
– Сейчас вы удивитесь. Всего две недели назад один человек получил здесь, в Москве, факс, в котором его спрашивали, где Красная площадь.
Майкл пожал плечами.
Впереди Стаса и Ирины, громыхая, продвигались вперед нагруженные аппаратурой и ручной кладью фоторепортеры. Стас вложил в свой и Иринин паспорта купюры в пятьдесят марок.
Аркадий продолжал:
– Факс поступил из Мюнхена. По существу, из «Радио „Свобода“.
– У нас несколько аппаратов факсимильной связи, – возразил Майкл.
– Сообщение пришло с аппарата Людмилы. Его послали дельцу черного рынка, который, как оказалось, погиб, так что прочел его я. Оно было на русском языке.
– Думаю, так и должно было быть – ведь факс между двумя русскими.
– Это-то и сбило меня с толку, – сказал Аркадий. – Я думал, что это между двумя русскими и шла речь о Красной площади.
Майкл, кажется, отыскал что-то и стал жевать. Темные очки по-прежнему глядели безмятежно, но челюсти были заняты работой.
Аркадий продолжал:
– Но, когда меньше всего этого ожидаешь, русские бывают очень точны в выражениях. Например, по факсу спрашивали: «Где Красная площадь?» На английском слово «Square» может означать место или геометрическую фигуру, на русском: – геометрическую фигуру, квадрат, например. На английском говорят: «Малевич написал „Red Square“. На русском: „…написал «Красный квадрат“. Я не понимал сообщение, пока не увидел само полотно.
– К чему вы клоните?
– Если в выражении «Где Красная площадь?» слово «площадь» понимать как «место», то оно имеет вполне понятный смысл. Если же под словом «площадь» подразумевать «квадрат», картину «Красный квадрат», то смысл становится
Сибиряки били зайцев по ночам с помощью фонарей и дубинок. Зайцы замирали и завороженно смотрели красными глазами на луч света, пока на голову не опускалась дубинка. Даже сквозь стекла очков Майкла выдавал этот завороженный взгляд. Он сказал:
– Все это служит доказательством того, что тот, кто посылал факс, думал, что человек на другом конце жив.
– Совершенно верно, – согласился Аркадий. Это также свидетельствует о том, что он пытался вступить в сделку с Руди. Макс сводил вас с Руди?
– В посылке факса нет ничего незаконного.
– Конечно. Но в вашем первом послании вы спрашивали о вознаграждении, полагающемся нашедшему. Вы пытались полностью отстранить Макса.
– Это еще ничего не доказывает, – возразил Майкл.
– Оставим разбираться Максу. А факс я ему покажу. На нем номер Людмилы.
Очередь у таможни снова продвинулась вперед, и Стас Колобов, государственный преступник, смотрел в упор на офицера, который сравнивал глаза, уши, линию волос со снимком на паспорте, затем бегло перелистал страницы.
Аркадий продолжал:
– Вам известно, чем кончил Руди. В Германии вы вряд ли будете в большей безопасности. Вспомните, что случилось с Томми.
Стасу вернули паспорт. Ирина просунула в окошечко свой и смотрела так вызывающе, словно напрашивалась на арест. Офицер почему-то этого не заметил. Профессионально, веером пролистав страницы, он вернул паспорт, и очередь снова продвинулась.
– Майкл, не думаю, что сейчас подходящее время привлекать к себе внимание, – сказал Аркадий. – Сейчас самое время подумать: «Что сделать для Ренко, чтобы он не говорил Максу?»
Несмотря на уговоры Стаса, Ирина остановилась в конце контрольно-пропускных кабинок. Аркадий изобразил губами: «Идите» и вместе с Майклом посмотрел им вслед.
Оказалось, что у Майкла нашлось что сказать:
– Поздравляю. Теперь, когда с вашей помощью она здесь, ее, вероятно, уберут. Запомните, это вы вернули ее сюда.
– Знаю.
Немецкая телевизионная съемочная группа торговалась относительно разрешения на ввоз видеокамеры. Таможенный полковник поставил их в известность, что Комитет по чрезвычайному положению только сегодня утром запретил зарубежным репортерам передачу видеоизображений. Полковник согласился под неофициальный залог в сто немецких марок в качестве гарантии того, что они не будут нарушать постановления Комитета. Другим съемочным группам впереди Аркадия тоже пришлось подобным образом урегулировать некоторые вопросы, прежде чем мчаться к машинам. Советский паспорт Аркадия был предметом разочарования, а не сделки. Таможенник, выступавший в роли кассира, просто махнул ему рукой: «Проходи!»