Красная площадь

Смит Мартин Круз Круз

– Тесно, – сказал Макс. – Нам и так пришлось выбросить радиационную защиту. Да она все равно не работала.

Он посветил вокруг фонариком. Глаз способен представить подземную выработку с выступающими из земли прожилками малахита, лазурита или золота. Здесь было еще великолепнее. Некоторые картины были упакованы, но большинство открыто. Луч освещал полотна, покрытые примитивными мазками Матюшина, но такими свежими и яркими, будто они были положены только сегодня. Макс провел лучом по пальме Сарьяна, по врубелевским лебедям, лучезарным солнцам Юона. Великан Лисицкого частично закрывал эротические этюды Анненкова. Поверх калейдоскопа

Поповой веером распушил перья дерущийся петух Кандинского… Аркадию казалось, что он вступил в подземную выработку, полную образов, словно здесь была похоронена культура.

Макса раздувало от гордости.

– Это – величайшая коллекция русского авангарда в мире, если не считать Третьяковскую галерею. Разумеется, в министерстве и не знали, что они конфисковали, потому что милиция невежественна. Но люди, у которых они воровали, знали толк в живописи, и именно в этом-то все и дело. Сначала революция конфисковала все частные коллекции. Самим революционерам были нужны наиреволюционнейшие картины. Потом Сталин провел чистку среди своих соратников, и милиция собрала второй урожай великого искусства. И продолжала собирать урожай при Хрущеве и при Брежневе, пряча его в запасниках МВД. Вот так создаются великие коллекции. Воздадим должное Родионову, потому что, когда ему поручили расчистить архивы министерства, он узнал «Красный квадрат», а это привело его ко всем этим полотнам, представляющим видные произведения искусства, но несколько иного ранга, чем «Красный квадрат». Ему также хватило ума понять, что, хотя он сам и в состоянии нелегально вывезти картину, ему нужен более искушенный человек, который бы не только вывез, но и на законном основании выставил бы ее на рынке. Картина у вас с собой?

– Да, – ответил Аркадий. – А билет и деньги у вас?

Боря огляделся опытным глазом человека, знающего, какими сложными бывают сделки.

– Здесь тесно. Нужно больше места.

Макс направился на бойню. Фонарь выхватывал из темноты колоды для рубки мяса и высокие котлы для сала. Свиная туша по-прежнему висела на крюке, распространяя страшную вонь.

Макс угостил всех сигаретами.

– Меня не удивляет, что вы здесь. Чему трудно поверить, так это тому, что вы хотите договориться. Это на вас просто не похоже.

– Тем не менее, я здесь, и вот картина, – ответил Аркадий.

– Это ваши слова. Думаю, пятьдесят тысяч долларов довольно большая сумма, особенно если принять во внимание, что вам больше некому ее сбыть. У вас нет ни документа о происхождении картины, ни обрешетки Кнауэра.

– Вы же согласились.

– Сегодня ночью, как никогда, трудно набрать денег, – сказал Макс.

Боря смотрел, как идет дождь.

– Забирай картину.

– Ты всегда торопишься, – ответил Макс. – Мы можем договориться, как интеллигентные люди.

– Что вы тут замышляете? – спросил Боря. – Что-то я никак не пойму.

– У нас с Ренко особые отношения. Практически мы уже партнеры.

– Как прошлой ночью в Берлине? Когда ты вышел из дома, то сказал, что Ренко и девки там нет. Я начинаю думать, что мне надо было туда подняться. Если как следует подумать, то всю работу сделал я.

– Не забывай Риту, – напомнил ему Аркадий. – Ей, должно быть, пришлось завалить Руди.

Боря пожал плечами и улыбнулся.

– Руди хотел быть с нами в деле с картинами, ну мы его и приняли. Он думал, что кто-то приедет из Мюнхена с потрясающей

картиной, а он установит ее подлинность. Он не знал, кто такая Рита, потому что не шибко занимался сексом.

– В отличие от Бори, – вставил Макс. – Некоторые считают Борю неразборчивым. По крайней мере, двоеженцем.

– Так что Рита привезла ему картинку, – продолжал Боря. – Ее намалевал Макс. Он назвал ее «особым эффектом», как в кино.

– Ким добавил к этому свою немыслимо топорную бомбу, – сказал Макс, – так как Боря требовал, чтобы в машине сгорело все дотла.

– Ким может что угодно изготовить из крови.

– Такая богатая жизнь была у Бори, – сказал Макс. – Рита и Ким. «ТрансКом» был предприятием, которое могло стать настоящей многонациональной компанией, если бы мы держались подальше от азартных игр и шлюх. Прямо как в Комитете по чрезвычайному положению. Они могли бы стать настоящими миллионерами, если бы с терпением отнеслись к малейшей реформе. Это все равно, что иметь партнера в последней стадии сифилиса, когда болезнь уже затронула мозг. А теперь спасаем, что можем.

– У меня был друг Яак, сотрудник угрозыска. Я нашел его здесь в машине. Что произошло? – спросил Аркадий.

– Неудачное совпадение, – сказал Боря. – Он случайно наткнулся на Пенягина. Генерал проверял связь в соседнем бункере, а ваш сыщик стал расспрашивать, откуда на поле батальон танков и пехоты. Он подумал, что повторяются события в Эстонии, что готовится переворот, и собрался в Москву поднимать тревогу. Хорошо еще, что я оказался под рукой. Я следил за отправкой партии видеомагнитофонов в сарае и остановил его, не дав добежать до машины. Но Пенягин был в панике.

Макс сказал:

– Боря не любит, когда его отчитывают на публике.

– Пенягин считался начальником уголовного розыска. Думаешь, он до этого хоть раз видел жмурика? – спросил Боря.

– Он был кабинетным работником, – ответил Аркадий.

– Я так и думал. Так или иначе, а предполагалось, что следствием займется Минин, но тут вылез ты, – Боря глазел на яму с известью. Как человек, который не верит в удачу, он добавил: – Не могу поверить, что ты вернулся.

– Где Ирина? – спросил Макс.

– В Мюнхене, – солгал Аркадий.

– Давайте я скажу, где она, как я опасаюсь, находится, – сказал Макс. – Боюсь, что она прилетела с вами и направилась в Белый дом, где, по всей вероятности, ее отравят газом или убьют. Возможно, ГКЧП – это сборище партийных ничтожеств, но военные свое дело знают.

– Когда штурм? – спросил Аркадий.

– В три часа, глубокой ночью. Пустят танки. Работа будет быстрая, но грязная, и они не пощадят репортеров, даже если бы и хотели этого. Знаете, что действительно было бы смешно? Если бы на этот раз я спас Ирину, – Макс на мгновение замолчал. – Ирина здесь. Не отказывайтесь. В вас все еще есть что-то мужское. Ирина не отпустила бы вас одного.

Удивительно, но Аркадий был не в состоянии отрицать, хотя ложь пошла бы на пользу. Будто слово помогло бы ей исчезнуть.

– Теперь ты знаешь все, что хотел? – спросил Боря Макса. Тот кивнул. – Давай поглядим картину, – он вырвал сумку и открыл ее, а Макс стал водить фонариком по пластиковой обертке. – Все, как говорила Рита.

Макс вытащил картину.

– Тяжелая.

Боря запротестовал:

– Та самая картина.

Макс развернул обертку.

– Это дерево, а не холст. И цвет не тот.