Красная шапочка
Шрифт:
Волк расплывается в звериной улыбке, словно только что удачно пошутил.
Эммануэль морщится. В её голове сотни не озвученных вопросов, вопиющих об ответах.
— Зачем я тебе понадобилась? Вы же не едите своих.
— Мы с тобой противоположного пола, — коротко отвечает биоморф.
— Вот те раз, — оскаливается Эммануэль, нервно хлюпая горлом: — Значит я самка биоморфа?
— Нет.
— Нет?
— Это я самка биоморфа, — признаётся волк Этьен.
— Значит… — Лицо девушки вытягивается: — Самец — это
— Как же долго я ждал этого момента, — Биоморф вздыхает: — Как гора с плеч.
— Ждал?
— Я люблю тебя, Эммануэль, — тихо, но уверено произносит волк.
— Любишь? — эхом повторяет она: — Тогда верни бабушку.
— Ты же знаешь, что это невозможно. Хотя я смогу вызывать для тебя её образ, когда ты захочешь поговорить с ней.
— Это будет подделка.
— Это будет лучшая подделка, что только возможна.
— Чего ты хочешь, Этьен? Трахнуть меня?
— Наоборот, — волк как будто смущается.
— А, — поправляется Эммануэль: — Это я должна тебя трахнуть?
— Да.
Глава 3
— А я не умею, — рассеяно произносит Эммануэль, и они оба нервно смеются.
— Иди ко мне… — говорит Этьен со страстным придыханием.
Девушка, достав из кармана чеку, заворожено вставляет её в гранату. «Каково это будет, заниматься сексом с биоморфом? Ведь я сама биоморф. Или я человек, и он сейчас меня поглотит?»
Но страха больше нет. Есть только томящее предчувствие прекрасного.
Девушка подсаживается к волку на постель, и её руки встречаются с его лапами. Она чувствует сладкий зовущий запах. Они прижимаются друг к другу так тесно, что она задыхается от шерсти, лезущей в ноздри. Пахнет псиной, но это не важно. Каждое касание, каждый вздох словно наэлектризованы. «Может, он наконец превратится в мужика?» — с лёгкой досадой замечает она, касаясь губами его жаркого звериного языка: «Волк — это слишком экстремально!»
— Ты слышишь? — Этьен прерывает поцелуй, повернувшись мордой к окну.
Она прислушивается. В наступившей тишине отчётливо различим звук приближающегося вертолёта.
— Охотники, — догадывается Этьен первым.
— Вот уроды! — девушка прижимает ладони к раскрасневшемуся лицу, чтобы охладить пунцовые щёки.
— Это они не вовремя, — волк выпрыгивает из кровати. Его белая сорочка, принадлежавшая бабушке, порвана ниже пояса и запачкана кровью. Этьен приникает носом к занавеске, но вряд ли он может что-то видеть сквозь листву.
Эммануэль закрывает рот ладонью, чувствуя рвотный позыв. «Он жрал её живую… Бабушка! Прости…»
Этьен поворачивается к ней: — Тебе нехорошо?
Девушка мотает головой в ответ: — Не время для рефлексии. Сматываться надо.
— Через дверь? — волк отходит от окна, ступая на задних лапах, словно дрессированная собака.
— Готова поспорить, они уже держат её под прицелом. Как ты сюда проник? — спрашивает Эммануэль.
Этьен кивает на дверь в уборную: — Сделал подкоп под сортир.
Девушка распахивает дверь в туалет. Стены и пол забрызганы кровью, высохшей и бурой. На ступеньках натекла целая лужа. «Он прокусил ей бедренную артерию…» — предполагает Эммануэль. Она больше не испытывает эмоций. Пережитый шок действует как анестезия.
— Тут нам не пройти, — она возвращается к рюкзаку и ковыряется в консервах.
— Мы будем отстреливаться, — Этьен хватает бабушкин обрез и вытаскивает из-под матраца патронташ. Пальцы на его передних лапах теперь значительно длиннее волчьих и такие же ловкие, как человеческие.
— Не шуми, — девушка прикладывает ладонь к губам, включая свою рацию. Из динамика раздаются мужские голоса, едва различимые среди статических помех:
— Домик. Дом, я говорю… Мы проверим. Да… Отбой.
— У них должен быть внутренний канал, — Эммануэль колдует с настройкой. Рация снова оживает. На этот раз сигнал сильный и чистый:
— Кристоф, давай ракетой шарахнем? — похоже, что это один из охотников.
— Сажай машину. Поищем барахлишко.
— В такой халупе? Скорее уж там выводок голодных биоморфов!
— Тише, Симон! А если там живёт очаровательная девчонка, соскучившаяся по мужским ласкам? А? Ты разве её не утешишь?
Эммануэль вздрагивает. Ей кажется, что охотники видят дом насквозь и сейчас издеваются, разглядывая их в объектив сканера. На лбу выступает холодная испарина.
— Девка? Мечтай. А если там мужик? — спрашивает Симон.
— Тогда он пожалеет, что ещё живой, — в голосе Кристофа слышатся садистские нотки.
Эммануэль выключает рацию и поворачивается к Этьену, хитро прищурив глаз: — Ты всё понял?
Волк заговорщически подмигивает: — Шёлковая сорочка в гардеробе…
Яркий свет фонаря бьёт из прихожей, вырывая из мрака куски пыльной комнаты, заставленной ветхой мебелью — стулья с выгнутыми ножками, пузатый комод и туалетный столик с треснутым зеркалом в бронзовой раме. У стены на широком диване лежит юная девушка в синем атласном халате, едва скрывающем её прелестную фигуру. Полы халата свисают, открывая молочно-белые ноги с точёными коленками и изящными ступнями. Поза спящей умиротворена и естественна.
Словно разбуженная шумом, девушка поднимается на локте, испуганно хлопая ресницами навстречу слепящему свету: — Кто здесь?
Вошедший застывает на пороге. Возглас удивления срывается с его губ. Напарник врезается ему в спину: — Чего встал?
Слышится бряцанье оружия и шуршание синтетической ткани.
— Сам посмотри. У тебя тоже встанет, — обладатель фонаря освобождает проход, не выпуская из луча света устроившуюся на диване Эммануэль.
— Господи, — с чувством выдыхает второй: — Ты услышал мои молитвы!