Красная шкатулка
Шрифт:
Элен начала с возмущением:
– Дядя Бойд никогда не был…
Она сидела справа от меня, и я протянул руку, постучал кончиками пальцев по ее рукаву и сказал ей:
– Потерпите. Всех не переговоришь.
Я повернулся к Перрену Геберту.
– Вы упомянули о самоубийстве первым. Какая причина была у Мак-Нэра убивать себя?
Геберт пожал плечами.
– Особая причина? Я не знаю. У него было очень плохо с нервами.
– Да, конечно. Он страдал от головной боли. Что скажете вы, миссис Фрост? Вы знали о какой-нибудь причине?
Она посмотрела на меня. Невозможно было просто встретить взгляд этой женщины, приходилось делать усилие. Она сказала:
– Вы задаете вопрос немного провокационно. Не так ли? Если
– А вы думаете, что он совершил его?
Она нахмурилась.
– Я не знаю, что думать. Если я подумала бы о самоубийстве, это только потому, что еще труднее поверить, что был кто-то, кто убил его.
Я начал вздыхать, затем посмотрел на всех.
– Конечно, вы все знаете, что Мак-Нэр умер в кабинете Ниро Вульфа. Вы знаете, что Вульф и я были там, и, естественно, вы знаете, о чем он рассказывал нам и как себя чувствовал, я не знаю, насколько старательно полиция делает свои умозаключения, но мистер Вульф гордится своими выводами. Он уже сделал один или два относительно этого случая, и первый вывод заключается в том, что Мак-Нэр не убивал себя. Самоубийство исключено. Поэтому, если у вас есть надежда, что эта версия будет принята, то откажитесь от нее. Подумайте снова.
Перрен Геберт вытянул руку, чтобы раздавить в пепельнице сигарету.
– Что касается меня, – сказал он, – я не чувствую себя обязанным думать… Я сделал уже одно предположение, чтобы быть любезным. Может быть, вы расскажете нам, почему это не было самоубийством?
Дадли Фрост начал каркать:
– Не обращайте на него внимания, Каллида… Не замечайте его. Я отказываюсь говорить с ним.
Он достал бутылку виски.
– Если бы вы спросили меня, – сказал я, – то я мог бы ответить даже более оскорбительно и все же надеяться попасть на небо. Например, я мог бы сказать, что вы просто надутый индюк, коль утверждаете, что принимали меня в своем доме. Это же не ваш дом, а дом вашей дочери, если только она не отдала его вам…
Справа от меня послышался вздох изумления нашего клиента, а рот миссис Фрост открылся, но я продолжал, стараясь опередить переполох.
– Я просто хочу показать вам, как я могу оскорбить, если займусь этим. Какого же рода простофилями мы, по вашему мнению, являемся. Даже полисмены не такие уж тупые, как вы, по-видимому, думаете. Пора, господа, ущипнуть себя и проснуться. Бойден Мак-Нэр убит, а Элен Фрост оказалась достаточно привязана к нему, чтобы пожелать узнать, кто сделал это, и достаточно сообразительна, чтобы привлечь правильного человека для этой работы, и имеет достаточно денег, чтобы заплатить ему… Она ваша дочь, и племянница, и кузина, и почти невеста. Она приводит меня сюда. Мне уже достаточно известно, чтобы понять, что у вас есть жизненно важная информация, которую вы не хотите выдать, и вы знаете об этом. И послушайте детский лепет, которым вы меня угощаете!.. У Мак-Нэра болела голова, поэтому он пошел в контору Ниро Вульфа, чтобы отравиться! Вы могли бы, по крайней мере, быть вежливыми и прямо сказать мне, что отказываетесь обсуждать этот вопрос, потому что вы не намерены быть вовлеченными в это дело – если это возможно. Но нет – пытаетесь запутать нас. – Я указал карандашом на длинный тонкий нос Перрена. – Например, вы! Было ли вам известно, что Дадли Фрост может сказать нам, где находится красная коробка?
Я сосредоточил свой взгляд на Геберте, но миссис Фрост была почти на линии взгляда, она сидела немного левее, чем он, поэтому я мельком видел и ее.
Геберт сразу клюнул. Он быстро повернул голову, взглянул на Дадли Фроста, потом на меня. Миссис Фрост тоже дернулась, взглянула на Геберта, потом успокоилась. Дадли Фрост зашипел на меня:
– Что это? Какая красная коробка? Эта идиотская штука в завещании Мак-Нэра? Черт побери, вы тоже обезумели? Вы осмеливаетесь…
Я ухмыльнулся.
– Остановитесь.
Он повернулся к своему сыну и прорычал:
– Я отказываюсь говорить с ним.
– Ладно. Но дело в том, что я ваш друг. Я только предупреждаю вас. Вам известно, что можно обратиться к районному прокурору, чтобы заставить вас дать ответ о состоянии вашего брата? Слышали вы когда-нибудь о приказе на обыск? Я полагаю, когда полисмены пришли сегодня днем с таким приказом в вашу квартиру, там была горничная, чтобы впустить их. Она вам позвонила? И, конечно, во время поисков коробки у них была возможность взглянуть на все, что могло бы подвернуться… Или, может быть, они еще не добрались туда, может быть, они еще едут туда сейчас… И не браните вашу горничную, она не может не впустить…
Дадли Фрост вскочил на ноги.
– Они не могли бы… Это было бы грубое нарушение закона…
– Несомненно, это было бы. Я не говорю, что они уже сделали это. Я просто сообщаю вам, что в случае убийства они сделают любую вещь.
Дадли Фрост пошел через комнату.
– Пойдем, Лу… ей-Богу! Мы посмотрим…
– Но, папа, я не…
– Пойдем, я говорю! Разве ты не мой сын? Спасибо за напитки, Каллида, дайте мне знать, если что-нибудь понадобится. Лу, черт возьми, идем. Элен, моя дорогая, вы дурочка, я всегда говорил это. Лу!
Луэлин остановился, сказал что-то негромко Элен, кивнул своей тетке и, не обращая внимания на Геберта, поспешил за своим отцом, чтобы помочь защищать свой дом. Послышался шум шагов из прихожей и звук открываемой и закрываемой двери.
Миссис Фрост встала и посмотрела на свою дочь. Она заговорила с ней спокойно.
– Это страшно, Элен, что они придут… и как раз теперь, как раз, когда вы скоро будете самостоятельной женщиной и будете готовы начать жизнь так, как вы хотите. Я знаю, чем Бойд был для вас, он много значил и для меня тоже. В настоящий момент вы восстановлены против меня, но время заставит вас забыть об этом – вы поймете, что я считала более разумным умерить ваше чувство к нему. Я думала, так будет лучше; вы девушка, а девушки должны тянуться к молодости… Элен, мое дорогое дитя… – Она склонилась и коснулась плеча своей дочери, коснулась ее волос и снова выпрямилась. – У вас сильные порывы, как у вашего отца, и иногда вы не справляетесь с ними. Я не согласна с Перреном, он издевается и говорит, что вы покупаете мщение. Перрен любит издеваться, это его любимая поза, он обычно называет ее сардонической, но вы знаете его. Я думаю, что порыв, который вас заставил нанять этого детектива, был великодушным. Конечно, у меня есть все основания для того, чтобы знать, что вы великодушны. – Ее голос все еще оставался тихим, но он звенел, в нем послышались нотки металла. – Я ваша мать, и я не верю, что вы действительно хотите приводить сюда людей, которые говорят мне, что я отказываюсь обсуждать этот вопрос потому, что я не хочу быть замешанной. Я сожалею, что была резка с вами сегодня по телефону, но у меня нервы не в порядке. Здесь были полисмены, а вы уехали, создавая нам еще больше хлопот без всякой разумной цели… Разве вы не понимаете это? Мелкие оскорбления и обиды вашей собственной семье нисколько не помогут. Я думаю, вы за двадцать один год поняли, что можете положиться на меня, и мне хотелось бы чувствовать, что я могу положиться на вас тоже…
Элен Фрост встала. Видя ее совершенно побелевшее лицо и скривившийся рот, я понял, что ей плохо, и хотел было вмешаться, но решил промолчать. Она стояла прямо, ее руки, сжатые в кулаки, были опущены, а глаза потемнели от волнения, но они смело смотрели на миссис Фрост, вот почему я не заговорил. Геберт сделал пару шагов к ней и остановился. Она сказала:
– Вы можете положиться на меня, мама. Но может положиться и дядя Бойд. Это правильно, не так ли?..
Она посмотрела на меня и сказала забавным голосом, как ребенок: