Красная волчица
Шрифт:
Утешение страждущим, пели теперь ангелы, слабыми разрозненными голосами, любимой дочке солнечного света…
Анника судорожно вдохнула и прижала ладони к вискам, чтобы заставить их замолчать.
В кухню, в чулках, вошла побледневшая Анна. Она испытующе посмотрела на Аннику.
Та попыталась улыбнуться.
— Думаю, что они просто пытаются меня утешить, — сказала она. — Они поют только очень светлые, милые вещи.
Она вышла в кладовку и
Анна Снапхане уселась за стол, и Анника чувствовала, как она взглядом буравит ее спину.
— Это не они, — сказала Анна, — это ты сама. Ты что, не понимаешь? Ты сама себя утешаешь, обнимаешь ребенка внутри себя. Тебе никто не пел этого, когда ты была маленькой?
Анника злобно выругалась по поводу своих мозговых извилин, найдя на самом деле какой-то давно просроченный японский чай, подаренный ей когда-то кем-то на работе.
— Ты серьезно хочешь переехать? — спросила она, войдя на кухню как раз в тот момент, когда закипела вода. — Могу порекомендовать Кунгсхольм. Мы там когда-то немного пожили.
Анна подобрала со стола какую-то крошку, помяла ее между большим и указательным пальцами и задумалась, прежде чем ответить:
— Я почему-то думаю, что Мехмет в конце концов переедет к нам или мы с ним продолжим встречаться вечно, понимаешь? Он принадлежит нам, и жить без него… это неправильно. Мне только грустно, тоскливо и неприятно, когда я вижу, как старик с нижнего этажа заглядывает мне под халат, когда я спускаюсь за газетами.
— Так что же для тебя самое важное? — спросила Анника, разливая сквозь ситечко чай по чашкам.
— Миранда, — не колеблясь, ответила Анна. — Я хорошо понимаю, что не могу становиться в позу мученицы и пожертвовать всем, что важно для нее, но дом в Лидингё всегда очень много для меня значил. Вообще-то я одобряю функциональный стиль, но мне трудно жить без нормального убранства и отделки.
— Значит, если надо, ты сможешь примириться с модерном? — спросила Анника и пододвинула Анне чашку.
— Это всего лишь национальная романтика. Шелуха.
Анника села напротив подруги и посмотрела, как та дует на горячий чай.
— Итак, Эстермальм?
Анна кивнула и поморщилась, ошпарив себе язык.
— Чем ближе, тем лучше, чтобы Миранда могла сама ко мне приходить.
— Насколько большая квартира тебе нужна?
— Насколько дорогая, ты хочешь сказать? У меня нет ни копейки на первый взнос.
Они пили чай, молчали и слушали, как время от времени хлопает на ветру дверь помойки в саду. Кухня тускло белела в неярком свете зимнего дня, ангелы неуверенно запели, камень снова зашевелился, царапая грудь.
— Смотрим hemmet.se? — спросила Анника и встала, не в силах больше сидеть.
Анна звучно дохлебала чай и пошла вслед за подругой к компьютеру.
Анника села и сосредоточилась на ярлыках и клавиатуре,
— Начнем с последних объявлений, — сказала она. — Трешка с балконом и камином на Артиллерийской улице?
Анна вздохнула.
Квартира была выставлена на продажу, сто пятнадцать квадратных метров, третий этаж, в превосходном состоянии, с новой кухней, выложенной кафелем ванной с биде, осмотр в воскресенье в шестнадцать часов.
— Четыре миллиона? — спросила Анна и, прищурившись, наклонилась к экрану.
— Три миллиона восемьсот тысяч, — ответила Анна. — Цена немного поднялась со дня подачи объявления.
— Забавная квартира, — сказала Анна Снапхане. — У меня нет калькулятора. Сколько мне придется платить в месяц за кредит?
Анника прищурилась, быстро считая в уме.
— Двадцать тысяч плюс взнос минус налоговая скидка.
— Давай посмотрим что-нибудь поменьше.
Они нашли двушку на первом этаже на нечетной стороне Валгаллавеген за полтора миллиона.
— Безработная, — сказала Анна и тяжело села на подлокотник кресла, — брошенная отцом ребенка, почти спившаяся и живущая в двушке на первом этаже. Можно ли пасть ниже?
— Репортер отдела культуры на радио Медвежьего Угла, — напомнила Анника.
— Да, ты хорошо понимаешь, что я имею в виду, — сказала Анна и встала. — Пойду посмотрю, что там на Артиллерийской улице. Там есть код?
Анника распечатала данные с кодом и телефоном маклера.
— Пойдешь со мной?
Анника отрицательно покачала головой и осталась сидеть на месте, слыша, как Анна возится в прихожей, натягивая сапоги и надевая куртку, шарф и полоску.
— Я позвоню расскажу! — крикнула Анна от входной двери, а ангелы затянули прощальную песнь: пока, Анна, сердце моего дома.
Анника поспешила возобновить поиск, и ангелы умолкли. Она нашла продающуюся квартиру в новом доме на Винтерсвиквеген в Юрсхольме. Квартира продавалась за какие-то шесть миллионов девятьсот тысяч.
Дубовый паркет во всех комнатах, открытая планировка между кухней и столовой, мозаика цвета морской волны в двух ванных комнатах, ровное и безопасное для детей пространство для зимнего сада. Чтобы узнать подробности, кликните здесь.
И она кликнула и дождалась, когда загрузятся картинки, показывающие быт чужих людей, а потом внимательно рассматривала двуспальную кровать в ослепительно-белой спальне с расположенной рядом ванной.
Здесь живет семья, подумала Анника, и эта семья решила переехать. Они позвонили маклеру, который оценил квартиру, привел с собой фотографа и написал глупый рекламный текст, выложил все в Сеть, и теперь каждый кому не лень может заглянуть в супружескую спальню, оценить вкус хозяев, изучить планировку их жилья.