Красно-золотая прядь
Шрифт:
На мгновение, когда мы вошли в библиотеку, он стоял, мрачно глядя вниз; теперь он вдруг бросил на меня откровенный веселый взгляд и рассмеялся.
– О, – сказал он, – это абсурдно, слишком абсурдно, я имею в виду, что вы экономка. Вы просто играете в нее, не так ли?
– В самом деле, мистер Дебни, – сказала я, – я не очень склонна претворяться кем-либо. Я искренне стараюсь зарабатывать себе на жизнь. Картотека вон там, между передними окнами. Что-нибудь еще?
– Я был груб? – Спросил он с нелепым мальчишеским видом. Я не хотел этого. Но вы же не станете возражать, если люди это заметят?
Я попала в
– Заметят что?
Я не могла удержаться, чтобы не спросить его.
– Ну, – сказал он, – совершенно неуместно, что вы вообще экономка. Думаю, именно это и напугало Робби.
Теперь в его голосе звучали странные нотки, раздражение. Он пытался быть неприятным? Я не могла разглядеть этого молодого человека. Я отодвинулась.
– Мисс Гейл, – он снова стал совершенно отстраненным и небрежным, – я вынужден задержать вас на минутку. Видите ли, этот книжный шкаф заперт.
– Я спрошу миссис Брейн.
Мистер Дебни был занят каталогом, но по какой-то причине у меня всегда было кошачье чутье в таких делах, и я почувствовала, что он только что вернулся на место и хочет, чтобы я поверила, что он провел там все время моего отсутствия.
– Эти другие экономки, – сказал он, – не очень-то старались зарабатывать себе на жизнь, не так ли? Миссис Брейн рассказывала мне…
– О, – улыбнулась я, несколько удивленная тем, что миссис Брейн была так откровенна. При мне она никогда не упоминала о других экономках. Это были очень нервные женщины. Но я не такая.
Он повертел ключ в руке, посмотрел вниз, потом застенчиво поднял на меня глаза. У него был самый обезоруживающий и внушающий доверие взгляд.
– Нет, – сказал он, – вы спокойны. Здорово иметь крепкие нервы. Вас не так-то легко напугать. – Затем, повернувшись к книжному шкафу, он резко добавил, оглядываясь на меня, – вы что-нибудь знаете о России?
– Нет, – ответила я, – то есть очень мало. – Были причины, по которым эта тема была мне неприятна. Я снова отодвинулась.
Он открыл книжный шкаф.
– Фу! – Сказал он. – Здесь пыль веков! Мне придется попросить миссис Брейн позволить вам…
Я вышла и закрыла за собой дверь.
Но мне было не так-то легко отделаться от решимости молодого Дебни видеться со мной чаще. В тот же вечер миссис Брейн попросила меня по утрам вытирать пыль с книг ее мужа и каталогизировать их. Сначала я боялась этих часов с нашим гостем, но с каждым днем я все больше и больше наслаждалась ими. Я обнаружила, что говорю с мистером Дебни свободно, больше о своих мыслях и фантазиях, чем о своей жизни, в которой слишком много болезненного. И поначалу он был самым откровенным и обаятельным собеседником. Я была молода и одинока, у меня никогда не было такого приятного общения. Что ж, нечего извиняться за это, пытаться объяснить, ходить вокруг да около, я впустила его в свое сердце. И мне показалось, что его сердце начало двигаться навстречу моему. Иногда в его глазах появлялось странное выражение беспокойства.
Эта озабоченность мешала мне думать о других вещах. Я все время перебирала вчерашний разговор с мистером Дебни, планировала завтрашний, наслаждалась сегодняшним. Примерно через неделю хозяйка положила конец тому, что называла “короткими приездами и долгими отъездами Пола Дебни”, и пригласила его погостить у нас. Он согласился, и я была невероятно счастлива. Впервые за всю свою
Только не днем, мэм
Труды Мэри и мои длились недолго. В конце недели многообещающая пара подала заявку на должность, описанную в объявлении миссис Брейн. Однажды утром они подъехали к дому в наемном экипаже, и мы с миссис Брейн беседовали с ними в моем маленьком кабинете. Они были англичанами, и у них было несколько превосходных рекомендаций. Конечно, они были довольно старомодными, датируемыми временем, предшествовавшим браку пары, но они объяснили, что долгое время жили на свои сбережения, но теперь более высокая стоимость жизни заставила их снова пойти на службу.
Женщина была бы очень красива, если бы не недостаток в пропорциях: ее лицо было слишком большим. Кроме того, в больших глазах с тяжелыми веками не было никакого выражения. Ее муж был самый сдержанный тип английского слуги, какого только можно было себе представить, с бакенбардами и маленьким, тонкогубым, слегка впалым ртом. Глаза у него были такие маленькие, что их почти не было видно на длинной узкой голове. Однако их общий вид был вполне презентабельным, а манеры не оставляли желать лучшего. Особенно ко мне они относились так почтительно, так покорно, так охотно служили, что меня это почти смущало. У них была странная манера пристально смотреть на меня, как будто они ждали какого-то сигнала. Иногда мне казалось, что где—то глубоко под раболепием этих двух пар глаз скрывается скрытое выражение чего-то, что я не могу точно перевести, возможно, страх или … как бы это выразить? своего рода страшное осознание тайного понимания. Возможно, нет лучшего способа описать это, чем сказать, что я не была бы удивлена, если бы, быстро взглянув в большое, пустое, красивое лицо женщины, я увидела бы подмигивание. И она ожидала, что я пойму ее подмигивание.
Конечно, все эти впечатления у меня появились не сразу, а через несколько дней. Однажды, и только один раз, Генри Лорренс, новый человек, совершил настоящую дерзость. Я была занята в библиотеке своей нескончаемой, но восхитительной работой по вытиранию пыли и расстановке книг мистера Брейна в обществе Пола Дебни и, услышав голос Мэри, с тревогой зовущей из сада “мисс Гейл”, внезапно вышла в холл. Генри стоял у двери в библиотеку и ничего не делал, хотя в руке у него, несомненно, была тряпка. Он нисколько не смутился, увидев меня; напротив, это неописуемое выражение взаимопонимания или ожидания взаимопонимания прочно овладело его лицом.
– Я вижу, вы не спускаете с него глаз, мадам, – тихо сказал он, кивнув в сторону комнаты, где я оставила мистера Дебни.
Я, конечно, была раздосадована, и, наверное, это отразилось на моем лице. Мой упрек, однако, не был столь суров, чтобы вызвать такое выражение страха. Генри побледнел, его тонкие, расплывшиеся губы, казалось, никак не могли собраться вместе. Он пробормотал жалкие извинения и растаял в коридоре.
Помню, я простояла несколько минут, глядя ему вслед, а когда, обернувшись, увидела, что мистер Дебни последовал за мной к двери и наблюдает за мной и за удаляющимся человеком, я почувствовала явное и беспричинное раздражение.